Все посетители знали монахиню Акулину и почти все любили ее, так как она нередко принимала письменные прошения и передавала ответы старца. Часто было слышно ее милое сопрано, когда во время совместной трапезы с ученицами она пела песню "Странник", затем вступал приятный голос Распутина. Ее пение было хорошим, но грустным, особенно когда по окончании народной песни она затягивала церковные гимны. Довольно часто можно было видеть, как ее красивая фигура скользила по прихожей или выходила в одну из дверей.

Еще одна женщина из окружения Григория Ефимовича давала ожидавшим дамам материал для разговоров: Ольга Владимировна Лохтина, супруга статского советника Лохтина. Когда-то у нее была неприятная история с необузданным иеромонахом Илиодором, который во время посещения монастыря в Царицыне пытался соблазнить ее, когда ему это не удалось, он объявил своим многочисленным почитателям, что в Лохтину вселился злой дух. После чего ученики Илиодора набросились на женщину, сорвали с нее одежду и за ноги привязали к телеге, которую пустили бешеным галопом. Прибежавшие крестьяне в последний момент освободили несчастную, но все равно с того дня она страдала тяжелым нервным заболеванием и душевным расстройством.

Через госпожу Головину Ольга Лохтина познакомилась с Распутиным, и он постарался ее вылечить, и какое-то время казалось, что это ему удалось. Но вскоре ее безумие приняло новую форму и перешло в религиозное поклонение самому старцу. Если она встречала Григория Ефимовича, она падала перед ним на колени и громко славила его, как Христа и Спасителя. Она была целиком и полностью уверена, что Распутин - олицетворение Бога на земле, и пыталась убедить всех и вся в том, что каждое прикосновение старца действует исцеляюще. При этом она публично признавалась, что отвечала на любовь Распутина и открыто гордилась этим: "То, что святой сделает, освящается, к чему он прикоснется, на то нисходит благодать Божия, то, что он любит свято! Поверьте мне, сестры, тело того, кто отдастся этому божеству, станет божественным!"

Часто она замирала, скрестив руки и склонив голову, и если кто-нибудь громко разговаривал, недовольно взглянув на него, говорила: "Здесь у батюшки Распутина - как в церкви! Здесь должна царить тишина!"

Ольга Владимировна прежде была всей душой предана православной Церкви, но ее фанатичное поклонение Распутину привело к тому, что она прокляла духовенство как еретиков и изменников. Но все неприятности, которые ей приходилось переживать из-за веры в отца Григория, никоим образом не могли поколебать ее уверенности. Она почитала Распутина, как божество, сама вела жизнь мученицы, спала на голых досках, подложив под голову полено.

Часто в приемной Распутина можно было видеть пожилую даму с хорошенькой молодой девушкой; в поблекших глазах матери так же, как и в мечтательном взгляде дочери, было выражение полной отрешенности. Госпожа Головина, вдова статского советника Головина, и ее скромно одетая светловолосая дочь Мария принадлежали к самым близким и преданным поклонницам Распутина. Обе были в родстве с Анной Вырубовой, и Муня, как обычно ласково называли дочь, была любимицей старца, она безумно любила одного молодого аристократа и после его внезапной смерти впала в глубокую печаль. Случайное знакомство с Григорием Ефимовичем вселило в нее уверенность, что этот человек послан ей Богом в качестве утешителя; с этого момента она всю свою жизнь посвятила служению старцу и вскоре полностью оказалась под его влиянием. При виде его она начинала дрожать всем телом, щеки покрывались румянцем, глаза приобретали странный блеск. Мать также разделяла эту безграничную веру в святость Распутина и почти всегда сопровождала дочь в его дом.

Частой посетительницей была также супруга одного полковника, оперная певица с красивым звучным голосом. Супруг знал об ее отношениях со старцем, но не препятствовал этому, потому что и он был убежден, что общение со святым человеком может пригодиться его жене. Иногда певица звонила Распутину и по телефону исполняла какую-нибудь из его любимых песен. Тогда Григорий Ефимович подзывал своих подруг, давал им трубку по очереди послушать и просил певицу спеть цыганский романс "Тройка" или песню "Барыня", иногда он даже плясал с телефонной трубкой в руке.

Среди женщин, постоянно окружавших Распутина, наряду с теми, которых он излечил от болезни или утешил в глубокой печали, были и такие, чьи души терзала беспокойная чувственная страсть, и они открыто искали у Распутина освобождения от грешных желаний. Григорий Ефимович, как в то верили посвященные в "хлыстовские мистерии", превзошел всякую греховность, благодаря "тайной смерти", и достиг "высшего праведного бесстрастия". Он сам часто объяснял своим ученицам:

– Бог наградил меня бесстрастием; я касаюсь женщин, и мне кажется, будто я касаюсь дерева. У меня нет страстных влечений, и дух бесчувственного покоя исходит от меня к женщинам, которые рядом со мной, так что и они становятся святы и чисты!

К этим поклонницам принадлежала высокая молодая девушка, по имени Маша, в гимназическом платье, которая уже в приемной выделялась своим необычным поведением и странным отталкивающим выражением лица с тяжелым подбородком, низким выпуклым лбом и серыми неприветливыми глазами. Лицо было белое, словно мел, тусклые светлые волосы она стягивала в большой узел, а челка часто падала на глаза, из-за чего ей приходилось каждую минуту нетерпеливо встряхивать головой. Подобно животному, она острым языком часто облизывала полные полуоткрытые ярко-красные губы, чтобы затем, судорожно зевая, скрыться за ближайшей дверью.