Джерико поймал себя на мысли, что смотрит мимо нее на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Вы хотите помочь, - сказала Луиза, - но вы ведь знаете, что каждое ваше слово может превратить вас в мишень. Почему Артур, Джонни? Ради Бога, почему Артур?

– А вы могли бы помочь, если бы вам не было страшно?

Глаза женщины расширились.

– Как же я могу помочь?

– Вам сейчас надо выпить, - сказал Джерико. - Пойдемте в столовую и посмотрим, что там есть.

– Джонни, я боюсь пить. Я не могу ни на минуту терять бдительность. Я не хочу умирать!

– Лучше бы вам прекратить это. У вас в голосе уже звучат истеричные нотки. Если вы не знаете чего-то такого, о чем не говорите нам, вы вне опасности.

– Джонни, я ничего не знаю! Уверяю вас!

– Ну тогда расслабьтесь, - жестким тоном проговорил он. - Если в доме не существует какого-то семейного заговора, полиция вас не тронет. Вы были со мной, когда снайпер впервые заявил себе.

– Но что мог знать Артур? - продолжала настаивать Луиза. - С ним никто не откровенничал, даже Джорджиана.

– У меня, Луиза, есть основания полагать, что Артур знал немало. Если в игровой комнате никого нет, давайте пройдем туда и поговорим.

Он аккуратно отстранил ее руки, обхватывавшие его плечи.

Они спустились вниз, в игровую комнату. Луиза продолжала держать его под руку. Открыв дверь, Джерико зажег свет. Над бильярдным столом вспыхнули два ярких круга света. Джерико посмотрел в пустующий за спиной зал и закрыл дверь. Луиза повернулась к нему лицом, опираясь на бильярдный стол.

– Джонни, что знал Артур?

Джерико заколебался. Если действительно существовал заговор, если они все были в нем замешаны, было весьма небезопасно рассказывать ей то малое, что он узнал. Но, возможно, если бы удалось развести их в разные стороны, где-нибудь вскрылось бы какое-то слабое место?

– Я не могу сказать вам, Луиза, как я узнал то, что знаю. Но поверьте мне на слово - десять лет назад Артур пытался шантажировать вашего отца.

– Шантажировать?! Но таким образом получается, что отцу было что скрывать!

– Возможно. Но он решил не прятать этот секрет слишком глубоко. Он сказал Артуру, что сам все расскажет.

– Но как вы обо всем этом узнали?

– Не важно как, самое главное, что так оно и есть. По моим данным, Артур не убивал вашего отца. Ваш отец наверняка сказал кому-то из членов семьи, что намерен обнародовать этот секрет. Но кто-то один из вас вознамерился воспрепятствовать этому и сделать так, чтобы секрет остался секретом.

– Джонни!

– То, что я узнал, сейчас уже звучит довольно неубедительно. Но одно я могу сказать вам вполне определенно: если бы вы не были рядом со мной в ту ночь, когда прозвучал первый выстрел, то оказались бы самой главной подозреваемой.

– Почему, Джонни?

– Не имею ни малейшего представления. Если бы я знал тот секрет, который намеревался открыть ваш отец, то я бы узнал и ответ.

– Но Джонни, Боже, я...

– Скажите, Луиза, есть в вашей жизни что-то такое, о чем знал ваш отец, но что вы хотели бы любой ценой скрыть от окружающих?

– Нет.

– Пожалуй, Луиза, нет никакого смысла просить вас подумать. Если вы виновны, то, разумеется, скажете "нет". Если не виновны, то наверняка скажете то же самое. Поэтому нет особого смысла раскручивать эту тему.

– Джонни, пожалуйста, выслушайте меня. - На бледных щеках Луизы проступил румянец. - Еще до нашего развода с Дрю у меня было несколько кратких и безуспешных романов с мужчинами, которых я уже успела забыть. Это было тайной местью Дрю за то, что он Дрю. Хотя это не отрицало того факта, что я вела себя по-дурацки.

– У вас есть привычка играть с огнем, - суховато проговорил Джерико. А как с остальными? Можете вы представить, что кто-то из них пошел на убийство ради того, чтобы секрет остался секретом?

Луиза посмотрела на Джерико и облизнула губы.

– Джонни, я не могу отвечать за мать. Она всегда держала дистанцию. О, свой материнский долг она выполняла с честью. Заботилась о нас, когда мы болели, не наказывала за мелкие проступки в раннем возрасте. Строга была, но никогда жестока или неразумна. Но знаете, я никогда не слышала, чтобы она рассказывала о своем детстве, о моих предках, которых я никогда не видела. И о ее романе с отцом - тоже ни слова. Дети обычно расспрашивают про такие вещи. Нас же неизменно останавливали. Какая была у нее жизнь - это оставалось внутри нее. Но остальные...