Самая запоминающаяся встреча с Григорием произошла после того, как он написал прошение об отставке.

Снять Явлинского с должности потребовал премьер правительства Иван Силаев. Я знал, что причины отставки заключались вовсе не в том, что кто-то из членов правительства не воспринимал разрекламированную журналистами программу "500 дней". Все было гораздо прозаичнее - Гриша много говорил, но конкретного делал мало. Например, подолгу не подписывал серьезных правительственных документов. Занимая пост вице-премьера и курируя экономический блок, он не горел желанием брать на себя большую ответственность. У Силаева лопнуло терпение, и он заставил своего заместителя написать прошение об отставке.

Явлинский написал. Ради протеста. И был уверен, что Борис Николаевич, прочитав прошение, с ним переговорит и осерчает на Силаева. Но Гриша не знал характера Бориса Николаевича. Прошения об отставках он подписывал без колебаний и душеспасительных бесед.

На следующий день, после скоропалительного отстранения от должности, Григорий Алексеевич пришел ко мне. Он был страшно подавлен. Чтобы хоть немного его успокоить, я предложил выпить шампанского. За два часа мы выпили бутылки три. Гриша жаловался без устали - его несправедливо не приняли в правительстве, никто его не понимал, президент его не поддерживал. Но самым обидным выглядела процедура изгнания из Белого дома - он пришел с утра пораньше забрать свои бумаги и личные вещи, а табличку на двери кабинета хозяйственники успели вырвать "с мясом".

– Григорий Алексеевич! Разве это удивительно?
– успокаивал я расстроенного экономиста.
– Меня тоже из Комитета некрасиво выпихнули, Бориса Николаевича из МГК выгнали... А ты из-за таблички переживаешь. Спокойно относись к изгнаниям, еще молодой, у тебя все впереди. Если будешь последовательным в своих шагах и перестанешь обижаться на власть, ты достигнешь многого. Президентом тебе не быть, а премьер-министром России стать можешь. Вот к этому и стремись.

Потом довольно долго мы видели друг друга только по телевизору.

Новая встреча произошла примерно за год до выборов президента. Явлинский уже стал лидером фракции "Яблоко" в Думе. Он беспощадно критиковал Ельцина, и поэтому цитаты из его рассуждений часто транслировали по НТВ. В то время я думал, что Гриша перешел в лагерь врагов Бориса Николаевича.

Неожиданно лидер "Яблока" попросился ко мне на встречу. Я достал бутылку водки и говорю:

– Или, может, по старой памяти шампанского выпьем?

Он улыбнулся:

– Можно водку.

Гриша изменился. В голосе уже не чувствовалось истеричных интонаций. Он называл меня то Сашей, то по имени и отчеству. Мы беседовали о планах президента на будущее, о ситуации в экономике и политике. Явлинский, видимо, перед грядущими выборами пришел ко мне на разведку, хотел обозначить позиции - все-таки мы давние приятели, а не враги.

Расставаясь, уже в дверях, я напомнил Грише прежний совет:

– Если пойдешь в президенты, просто сломаешь себе хребет и загубишь дальнейшую судьбу. Ты никогда им не станешь. Лучше было бы, если б ты поддержал нашего президента, помог ему, подставил плечо, присоединился со своим "Яблоком". Иначе победят коммунисты.

Но Гриша упорствовал:

– Александр Васильевич, я к вам очень хорошо отношусь, но все равно пойду в президенты и выиграю выборы.

Тогда я применил запрещенный прием:

– Гриша, ты их не выиграешь, ты же еврей.

– Нет, мне это не помешает.

Я вздохнул:

– Тогда я тебя очень прошу, не поливай, пожалуйста, грязью Бориса Николаевича. Потому что все-таки он был одним из тех, кто сделал тебя Явлинским. Благодаря ему ты попал на Олимп и стал заметным человеком.

– Хорошо, Саша, я обещаю, что не буду поливать Ельцина, но в президенты все равно пойду.

На этой фразе мы и расстались, крепко пожав друг другу руки. Я ни минуты не сомневался в том, что Явлинский сдержит слово.

Через день он дал интервью по телевидению и просто раздраконил президента. После этого для меня он как человек чести перестал существовать. Видимо, считал уже, что в политике любой обман позволителен.

Перед первым туром выборов я неожиданно встретил Явлинского в приемной президента. Он вышел из кабинета Ельцина, а я просматривал разложенные по папкам документы. Краем глаза я заметил лидера "Яблока", но стоял с выражением неприступного, сильно занятого государственными делами начальника. Покрутившись вокруг меня, Гриша не выдержал.

– Александр Васильевич, здравствуйте, - произнес он мягким, вкрадчивым голосом.

– А-а, здравствуй. Ну, что, не отказался от президентства, так и будешь идти?

– Нет, не отказался.

Ну-ну, давай иди.

И опять уткнулся в бумаги. Григорий Алексеевич несолоно хлебавши удалился из приемной.

Теперь я изменил свое мнение о перспективах Григория. Думаю, и премьером в России ему никогда не быть.

"ГОЛУБАЯ" КОМАНДА

В пресс-секретари Вячеслав Костиков попал по рекомендации Полторанина. Было время, когда Михаил Никифорович имел влияние на шефа, которое выражалось в протекционистских кадровых назначениях в президентскую команду. Про Костикова Полторанин сказал, что он независимый, дерзкий, профессиональный журналист. Как раз такой Ельцину и требовался.