Пока нашел старушку и взял у нее кружку ледяной воды, прошло минут пятнадцать.

«Приставник» уже сидел на своей лавке, покрытой таким же набитым соломою матрацом. Сидел и, видимо, ждал Марка.

— Концерт в пересменку, в час дня, — сказал он. — Позавтракать разрешили в рабочей столовой в тринадцатом бараке…

Марк обрадовался, услышав о завтраке. Обычно приходилось обходиться одним обедом.

— …но там будут завтракать три засекреченных инженера, так что придется повязку одеть… — закончил свое сообщение Парлахов.

Иванов тяжело вздохнул — есть с завязанными глазами ему еще не приходилось. Но есть хотелось.

Оставив птицу в комнатенке, Парлахов и Иванов отправились на поиски тринадцатого барака. Искать долго не пришлось. Перед тем, как войти в одноэтажное деревянное зданьице, «приставник» натянул на глаза Марку повязку.

— Что-нибудь видно? — спросил он.

— Правый немножко видит… — признался Иванов.

— Вверх видит или вниз?

— Вниз.

Парлахов подтянул повязку книзу.

— А теперь? — спросил он.

— Теперь ничего не видно.

— Ну, цепляйся и пошли! — скомандовал «приставник».

По привычке Марк взял Парлахова под руку.

— Ступенька! — предупреждал «приставник» по дороге в рабочую столовую. — Осторожно, порожек! Так. Я тебя сейчас посажу вот… тут опускайся. Да опускайся же!

Марк медленно приседал, желая как можно быстрее наткнуться задницей на табурет. Наконец наткнулся. Расслабился.

— А что там на завтрак? — спросил он.

Но никто ему не ответил. Видно, Парлахов уже пошел к окошку выдачи пищи.

Посидев минуту без движения, прислушиваясь к внутренней жизни рабочей столовой, Марк стянул с рук перчатки, засунул их в карманы шинели и потер ладони одну о другую, вызывая в коже ощущение тепла.

Где-то рядом звякнула железная миска. Марк встрепенулся, снова замер.

Какой-то шум слышался в этом помещении, но никаких разговоров, даже никакого шепота!

— Ну вот и я! — очутился рядом голос «приставника» Парлахова.

Прямо перед Ивановым тяжеловато грохнула наполненная чем-то миска.

— Правую руку вытащи! — попросил Парлахов. Марк подчинился.

— Что там? — негромко спросил артист.

— Пшенка на комбижире! — ответил, присаживаясь, Парлахов.

— А чай будет?

— Так я же принес! — слегка раздраженно сказал «приставник».

Левой рукой Марк нащупал миску, подравнял ее по линии своего лица и придвинул поближе к краю стола. Стал кушать. Каша была горячей и поэтому вкусной.

— Тут много людей? — спросил через минутку Марк. Парлахов покрутил головой и после паузы ответил:

— Восемнадцать.

Марк кивнул. Съел еще три ложки каши.

— И женщины есть? — снова спросил Парлахова.

— Все женщины, — ответил тот.

— Так что, этих засекреченных нет тут?

— Вроде нет.

— Так, может, я повязку сниму?

— Нельзя! — строго сказал Парлахов. — А вдруг они зайдут и ты их увидишь?

— Да… — согласился с доводом Марк и снова занялся кашей.

Потом медленно поводил левой рукой над столом, разыскивая чай. Нашел. Отпил. И так хорошо ему стало.

— Давай Кузьме немножко теплой каши возьмем? — предложил он «приставнику».

— Бери! — сказал тот.

— А во что?

— А хоть в руку! — бросил Парлахов.

Марк быстро допил чай.

Потом тяжело вздохнул. Залез правой рукой в миску с недоеденной еще горячей кашей, зачерпнул полную ладонь и застыл так, думая.

— Помоги, а? — снова обратился к «приставнику».

— Че помочь?

— Перчатку на правую руку надеть, чтоб каша не остыла… в правом кармане перчатка.

С грехом пополам натянул Парлахов на правую руку перчатку. Хорошо еще, что перчатки Марку выдали размера на три больше, и рука в ней поместилась свободно, и каша в ладони не рассыпалась.

Вышли на улицу. Там уже «приставник» снял с глаз Марка повязку, и вернулись они в свой сорок пятый барак.

Кузьма, казалось, был очень рад теплой пшенке. Клевал ее с аппетитом и удовольствием. Марк сидел рядом и наблюдал за любимой птицей, вместе с ней радуясь.

Потом немного порепетировали и двинулись в сторону энского завода.