Что он возьмет с собой? Бластер, книгу? Да ничего, решил странник. Все, что тут есть, принадлежит обитателям Ньюстарда, а они находятся в таком положении, что не стоит отнимать у них даже самую малость. Он принесет Лейтону только свой рассказ, мрачную историю о лишних людях, которых волею случая или намеренно загнали под землю и травят, как крыс... И хватит!

Блейд снял с шеи ремень дудута, положил оружие на пол, потом начал расстегивать пояс с бластером и молотком. Лязгнул металл, все трое тотчас раскрыли глаза и сели, уставившись на него.

– Получилось?
– первым нарушил молчание Дилси.

– Ты же видишь...
– Блейд прикоснулся к колонне, и створки люка покорно раздвинулись.
– Тут есть рычажок, - он показал пальцем, - его надо выдвинуть вверх до упора.

Дилси кивнул, а Сейра, не скрывая жадного любопытства, спросила:

– Что там, Чарди? Что на поверхности? Или ты?..

– Я действительно побывал там, малышка, - странник улыбнулся.
– Ни чудовищ из космоса, ни мертвых пустынь, ни разрушенных городов, ни Бога, ни Сатаны... Люди! Прекрасный сад, а в нем - люди, красивые... Собственно, я видел только одного человека, девушку...

– Ты говорил с ней?
– Бронта от возбуждения приоткрыл рот.

– Нет. Выйдете на поверхность, встретитесь с теми, - Блейд показал взглядом на потолок, - и разберетесь, что к чему. Это ваше дело.

– Наше? А ты как же?

– Я? Понимаешь, Бронта, мне пора уходить... Мое время кончилось

– Ты хочешь один подняться на поверхность? Без нас?
– глаза Сейры наполнились слезами.
– Или отправиться в соседнее поселение? Вернуться в Смоут?

Блейд покачал головой.

– Нет, моя черноглазая, нет. Ни на поверхность, ни в другой анклав я не собираюсь. Я ухожу к себе домой. На свою родину и больше мы не увидимся. Никогда!

Наступило молчание. Трос обитателей Дыры смотрели на странника, он глядел на них, мысленно прощаясь и напоминая самому себе, что ни к чему уходить с горечью в сердце. В конце концов, он сделал все, что мог. Они получили шанс вновь стать людьми - настоящими людьми, с неотъемлемым правом каждый день видеть солнце и каждую ночь звезды.

– Откуда же ты, Чарди?
– тихий голос Бронты прервал затянувшееся молчание.
– Не из Смоута? Из какого-то совсем далекого анклава?

– Я из другого мира, паренек.
– Усмехнувшись, Блейд потрепал юношу по плечу.
– Считай, я тот самый пришелец из космоса, о котором ты когда-то толковал. Какая, в сущности, разница? Дела это не меняет.

– Верно, не меняет, - Дилси неуловимым движением поднялся на ноги и шагнул к страннику.
– Кем бы ты ни был, Чарди, ты наш брат... больше, чем брат, - он посмотрел на Сейру. По щекам девушки текли слезинки.

– Спасибо - Блейд заметил, что теперь все трое окружили его, словно побеги, прильнувшие к стволу дуба. Он пожал руку Дилси, снова похлопал Бронту по плечу, поцеловал влажные губы Сейры.
– Дилси, вы отравитесь обратно по верхней галерее, потом знакомой тебе дорогой по серым коридорам. Идите осторожно... помните, я ухожу, но я люблю вас... и еще одно - вы несете знание. Знание и свободу для всех ваших.
– Странник помолчал. Передайте привет Джаки... да, Джаки и всем остальным. Я желаю вам счастья.

Он отступил к стене, вырвавшись из кольца рук - сильных рук мужчин, ласковых рук девушки - и теперь смотрел на них с расстояния в пять ярдов Нет, не в пять ярдов! Из бесконечности...

Он расслабился, разрешил испепеляющим молниям ворваться в мозг, сжечь его на костре нестерпимой муки. Это было больно, очень больно, но он улыбался, он хотел, чтобы здесь его запомнили таким - уверенным, сильным, с усмешкой на лице. Он знал, что эти трое не подведут. Они вернутся в Ньюстард, они разыщут дороги в другие анклавы, они поднимутся наверх. И это будет справедливо, что бы потом не приключилось - бойня, кровавая месть или прощение всех грехов. Взыскать долги - их право.

– Чарди!..

Отчаянный вскрик девушки.

– Чарди! Чарди!

А это уже голос Бронты...

Их лица начали расплываться, словно между ними и Блейдом воздвиглось быстро мутнеющее стекло. Превозмогая боль, он поднял перед грудью стиснутые руки.

– Прощайте, червоеды! Станьте людьми!

Стекло почернело, скрыв разноцветные башни города, серебристый парапет галереи, огромную колонну, сиявшую словно надраенное медное зеркало, и прильнувшие к ней фигурки. Теперь это было не стекло, а темная беззвездная бездна, чудовищная пасть, ненасытная глотка, раскрывшаяся перед странником. Дьявольская дыра! И он падал в нее, падал годы и столетия, то умирая, то воскресая, проклиная боль, муки и самого себя, свое неутолимое любопытство, снова и снова ввергавшее его в пучины страдания.