– - Ты убил жрицу друсов, повелитель Блейд. Доказательств нет, но они не нужны, когда обвиняет Друзилла. Но я не обвиняю, хотя уверена, что ты виновен. Ты убил старую жрицу в лесу, около священной поляны. За это ты заслужил смерть -- смерть после мучительной пытки. Никто не спасет тебя, никто не поможет тебе, никто не укроет тебя -- потому что никто не смеет бросить вызов друсам.

Но это останется нашим секретом, повелитель Блейд. Только нашим -- и принцессы Талин, но она еще ребенок и не собирается вредить тебе. Никто не узнает, что ты убил жрицу друсов, и тебе не грозит ужасная кара -- до тех пор, пока мы понимаем друг друга.

Блейд снова прикрыл глаза, и опять она легким касанием пальцев заставила его приподнять веки. Маленький блестящий медальон продолжал раскачиваться, притягивая его взгляд, подчиняя волю. Боль исчезла, и сейчас он плыл на волнах эйфории, предчувствуя наслаждение. Скоро... совсем скоро она кончит говорить и сделает ЭТО!

– - Последнее время в Альбе были большие волнения... во всех королевствах, в доменах Беаты и Ликанто, и за проливом... А теперь в землях Вота... Нашлись люди, которые осмеливаются, впервые от начала мира, открыто поносить друсов... выступать против них. Ужасный грех, повелитель Блейд! Его нужно вытоптать с корнем!

Медальон продолжал раскачиваться словно маятник.

– - Но для этого нужны воины, много воинов. Наше же владение -- умы людские, чудесная власть над разумом и мыслями... Я хотела использовать Геторикса, прозванного Краснобородым, как карающую руку друсов... Но ты убил его, повелитель Блейд... и ты гораздо умнее Геторикса. Тебе и предстоит занять его место, Блейд. Видишь, я не называю тебя повелителем потому что мы будем равны, ты и я... Я стану править умами людей, ты -- их телами... править силой, если нужно. Ты запомнишь это... скоро ты будешь здоров и выполнишь то, что я велю... исполнишь мои планы. Никто, кроме нас двоих, не узнает об этом... никто не узнает, что связывает нас. Ты станешь верным последователем друсов, повелитель Блейд... И, убежденный в своей правоте, сделаешь все, не сомневаясь и не испытывая нужду понять, почему ты поступаешь так, а не иначе. Ты забудешь все, что я говорила в эти дни...

Маятник медальон качался, вытягивая остатки воли.

– - Ты станешь супругом принцессы Талин, если захочешь. Я не против. Тогда легче будет управлять ее отцом, упрямым королем Вотом. Это важно... очень важно! Мне нужна поддержка. Он уважает нас, но не боится Должен бояться... Ты займешься этим в грядущие месяцы и годы, Блейд. Большой труд... нельзя все сделать легко и быстро, ты понимаешь... Но это будет сделано!

Ее голос всегда усиливался, крепчал на последних словах Блейд, пожирая взглядом прекрасное лицо, видел, как сурово сжимаются пунцовые губы, и иногда ему чудилось, что золотой меч пронзает его грудь. Но это не имело значения. Ее молитва-заклинание близилась к концу... значит, скоро наступит миг наслаждения.

Однако в последний день Канаки добавила кое-что новое.

– - Море становится спокойным, -- сказала она, -- корабли собираются вместе. Через день другой, когда ты почувствуешь себя много лучше, флот достигнет порта Боурн. Ты высадишься там со своими людьми и пойдешь в земли Вота. В Боурне мы расстанемся; я направлюсь на север одна и встречу тебя в королевстве Вота и все будет так, как я говорила. Но встреча наша будет тайной и тайного смысла будут полны наши слова. Хотя теперь ты рука друсов, нас не должны видеть вместе... не должны обнаружить нашу связь. Запомни это -- и выполняй мои приказания, никому не открывая секрета.

Медальон качался взад и вперед, взад и вперед Блейд прикрыл глаза, зная, что пальцы ее больше не коснутся его век. Ибо наступал долгожданный миг.

Тишина. Ее нарушал лишь постепенно замирающий скрип досок корабельной обшивки; море успокаивалось, и теперь корабль мягко и плавно покачивался на волнах. Шли минуты. Затем, как обычно, он услышал ее участившееся дыхание. Оно стало хриплым и прерывистым, словно каждый глоток воздуха давался ей с огромным трудом... И Блейд, не подымая век, знал, что рот ее широко раскрыт, и голова откинута назад.

Она взяла его руку и положила меж своих бедер, слегка прижав ладонью. Пальцы Блейда ощущали трепет упругих мышц под нежной кожей и шелковистый треугольник венерина бугорка. У нее были длинные стройные ноги, их теплая округлая плоть пряталась под белой накидкой. Она плотнее сдвинула колени и склонилась над ним; теперь Блейд чувствовал ее горячее дыхание на своем виске.

В такие минуты она находила иные слова -- разные, не похожие на те, которые сопровождали мерные колебания маятника-медальона.

В один из дней она сказала:

– - Друсы тоже женщины!

В другой:

– - Ты подобен божеству!

Сегодня она шептала что-то -- так тихо, что Блейд почти ничего не слышал. Она опустилась на колени около его ложа.

– - О, повелитель, если бы так можно было зачать ребенка, я хотела бы носить твое дитя!

Блейда раскачивали дурманящие волны наслаждения. К наркотическому снадобью, овладевшему его телом и волей, добавлялся сладкий яд ее губ. Он не мог сдержать лихорадочную дрожь, и его экстаз подстегнул возбуждение среброволосой жрицы. Это было колдовство, древняя чувствительная магия, и Блейд, достигнув вершины наслаждения, уже не знал, человек ли его странная возлюбленная или ведьма-суккуб, упивавшаяся его жизненной силой. Но, бесспорно, она являлась мастером в подобном виде любовного искусства -- в этом он не сомневался. И когда способность мыслить опять возвращалась к нему, он думал о том, что выполняемый ею ритуал, вероятно, каким-то образом связан с религией друсов. Ибо Канаки отвергла бы иные таинства любви -- даже если бы он снова был здоров и силен.