Остановим теперь наше внимание на работе и достижениях третьего крупного отряда Великой Северной экспедиции, отправившегося из Якутска в июне 1735 года под начальством лейтенантов Прончищева и Ласиниуса. Достигнув устья Лены, моряки, как было условлено заранее, разделились: Прончищев пошел на запад, Ласиниус же - на восток.

В распоряжение Прончищева была предоставлена дубельшлюпка "Якутск" длиною в 70 футов. Его сопровождали подштурман Челюскин, приобревший впоследствии широкую известность благодаря названному в честь его мысу на самой северной точке Азии; затем геодезист Чекин, подлекарь и др.
– всего 50 человек с командой. Прончищева сопровождала в плавание и делила с ним все горести, лишения и почти одновременно с ним погибла его молодая жена.

14 августа экспедиция через левый рукав Лены вышла в открытое море. Для успешного плавания время это было, разумеется, самое неподходящее; едва начали кампанию, как встал вопрос о зимовке. Решили зимовать тут же в устье реки Оленека (72°30'), благо там было много выкидного леса и небольшое селение русских промышленников. Вскоре река затянулась льдом. 13 ноября скрылось солнце, чтобы не показываться до 22 января. Началась долгая полярная ночь.

Прозимовав без приключений, Прончищев только 3 августа смог выйти в море; причина, задержавшая его, - заполонившие устье реки льды. Пробираясь "с великою опасностью" на запад, сделав по дороге остановку в устье реки Анабары "для осмотра горы той, в которой руда", моряки 13 августа достигли Хатангской губы. Здесь они нашли чье-то зимовье, оставленный в избах хлеб, бродивших вокруг собак, но людей не было. Повидимому обитатели поселка промышляли где-нибудь невдалеке.

Чем дальше продвигался Прончищев, тем в больших массах встречал он "стоящий и плавающий лед", который преодолевал "через великую нужду, иногда узостию в несколько сажен". 19 августа опять стали подниматься на север "и шли около льдов, который лед подошел от самого берега в море, и очень гладок, уподобился якобы на озере, и приплесков на нем никаких нет, и признаваем, что оный лед ни в какое лето не ломает". На льду путники заприметили бродивших во множестве белых медведей, а вокруг в девственных водах ныряли белухи и моржи.

Глубины здесь пошли весьма основательные, опущенный в воду лот длиною в 120 сажен уже не достигал дна. Вскоре Прончищев достиг весьма высокой широты в 77° 29' - наиболее северного пункта, достигнутого кораблями, принимавшими участие в Великой Северной экспедиции. Лишь спустя 143 года, Адольфу Эрику Норденшельду, осуществлявшему свой знаменитый поход вокруг северных берегов Азии, удалось с огромным трудом, огибая мыс Челюскин, впервые в истории мореплавания продвинуться на несколько минут севернее.

Если бы Прончищеву посчастливилось преодолеть это небольшое расстояние, то он бы первый в истории полярных путешествий вступил с моря на самый северный форпост Азии, почти за полтораста лет до Норденшельда. Но сильный северный ветер погнал его обратно к югу, после чего с внезапно нашедшим туманом корабль попал "в самые глухие льды, которым, когда попрочистилось, и конца видеть не могли".

Чувствуя сильное недомогание уже с самого начала кампании, Прончищев, посоветовавшись со своими помощниками, "за невозможностью продолжать плавание далее" решил возвратиться. Изнуренные холодом, полубольные люди все время находились под страхом замерзнуть. Они несколько раз высаживались на берег в поисках подходящего места для зимовки или селения, но "жила никакого" нигде не оказывалось, "также и лесу мало". 25 августа подошли к устью Оленека, но войти в реку не смогли; мешал упорный противный ветер, вдруг задувший с юга. Семь суток, подбрасываемые высоким взводнем и поминутно заливаемые, держались моряки против устья.

Прончищеву становилось все хуже. Напрасно подлекарь и жена больного, сама еле державшаяся от слабости на ногах, ухаживали за больным моряком. 29 августа его не стало. Когда же ветер немного ослабел, "Якутск" с приспущенным флагом, весь запорошенный снегом и обледенелый, входил в устье Оленека и остановился у прошлогоднего зимовья. По реке уже несло лед, чувствовалось дыхание скорой и суровой зимы. 6 сентября при ружейном залпе, так непривычно оборвавшемся на этой отдаленной дикой окраине, опустили в неглубокую яму тело славного командира. Пять дней спустя за ним последовала в ту же могилу и его супруга. Могила Прончищевых сохранилась до сих пор. В 1893 году здесь был известный полярный исследователь Эдуард Толль, приведший в порядок разрушенную временем могилу.

Зимовка в устье Оленека для наших путешественников выпала очень тяжелая. Еще в половине декабря, принявший на себя командование после покойного Прончищева штурман Челюскин в сопровождении геодезиста Чекина выехал в Якутск с докладом к Берингу, но не доехал. Помешала ссора Челюскина с одним из якутских заправил. Последний отказал моряку в передвижных средствах, в результате чего Челюскин с полгода проболтался в Сиктахе (на Лене) и прибыл в Якутск в июне, т.-е. тогда, когда там уже не было Беринга. Два года, определенные инструкцией для похода на запад вокруг Таймыра, окончились. Челюскину необходимо было теперь знать, последует ли разрешение Беринга на продолжение экспедиции, или ее следует считать законченной.

Беринг, хотя и был в курсе всех дел экспедиции (своевременно через нарочного он получил донесение о походе Прончищева и его смерти), сам тем не менее не знал, что предпринять. Избегал он также и обращений в Петербург и оставил даже Челюскину записку с предложением не ездить в столицу, добавив: "понеже Государственная Адмиралтейская коллегия и без тебя может рассмотреть о пути вашем". Гадая, быть или не быть экспедиции, он писал: "А как пойдут те дубельшлюпка и бот - и не пройдут, и ото льдов получат себе повреждение, тогда взыщется на нас: чего ради без указа отправили и потеряли напрасно".