И вот эта чудо-девочка целый год там торчала, а потом все же исхитрилась сбежать - и добежала, умница, прямо до посольства, домой к маме проситься.

Кстати, а мама-то опять чуть поуспокоилась, можно дальшерасспрашивать.

– А как вы узнали?

– Так позвонила же она, сегодня в час дня дозвонилась! Ничего, вы мне за горе мое заплатите! И за честь её поруганную тоже! Кому она теперь такая нужна, всю жизнь девочке поломали, счастье еще, что живая, ничего, я из вас денежки вытрясу, сами натворили делов, сами и расхлебывайте!

Ну, это мы ещё подумаем, а пока что надо её чуть утихомирить, а то она нам натворит делов, по всему городу раззвонит, всю клиентуру распугает. Вовсе нам такой скандал не нужен...

– Найдется наша вина - заплатим. Пока не о том речь, сейчас надо её домой вернуть поскорее, вот тут мы поможем - и связями, и деньгами.

– Знаю я ваши связи! Нет уж, я свою кровиночку сама вызволю и верну, а вы мне, сволочи, за беду мою, за слезы, за все, до последней слезиночки!..

Ну, положим, платить нам пока что не за что. Девочка твоя в анкетке два раза расписывалась - один раз, что сама тут все написала, а второй что прочитала текст в рамочке:

"Фирма IFC не несет ответственности за добросовестность лиц, предоставляющих о себе информацию".

И заявление на выезд твоя кровиночка сама подписывала, и билеты покупала тоже сама, и с арапом своим переписывалась... Не мы её к нему выперли - сама уехала в этот бордель махденский...

Ладно, все это - потом, сейчас все-таки надо хоть что-токонкретное узнать.

– Простите, вы даже имя и фамилию своей девочки не назвали и сами не представились...

– Буду я ещё всякой сучке представляться!

Я сцепила зубы и сосчитала про себя до десяти. Ладно, среди прочего мне платят деньги и за это.

– Но раз мы с вами разговариваем, надо же мне знать, с кем я говорю, как к вам обращаться...

– Ничего-о, скоро узнаешь! Все вы тут Гончарову узнаете!

Есть люди, которые черпают моральную поддержку в площаднойбрани. То-то Александр Сергеич повертелся бы в гробу, услышавэ т у Гончарову!

Вдохновленная собственным лексиконом Гончарова вскочила и,прошибая коваными шпильками ковровое покрытие, промаршировалана выход. Грохнула дверь, сотряслись, жалобно лязгая,алюминиево-пластиковые перегородочки, и уже из коридорадонеслось:

– Ничего, вы у меня, падлы, все попляшете! Вы ещё мое имяузнаете! Ах вы ж...

И дальше пошли термины и определения то ли из привычногообиходного лексикона мадам Гончаровой, то ли навеянные в этуминуту ассоциацией с профессиональными занятиями несчастнойдочечки...

Глава 6

Что теперь делать?

Ася терпеть не могла, когда на неё орут. Тем более, когдаобвиняют непонятно в каких грехах.

Она тяжело опустилась в кресло и заплакала, тихо и очень горько.

Как только за мамашей с грохотом захлопнулась дверь, в комнату менеджеров начали по одной сходиться "девочки" - весь штат агентства, включая и Сережу Шварца (с другой стороны, если в мужском коллективе работает одна женщина, она тоже откликается на возглас "братва"). Все, кто слышал этот скандал.

Первой явилась секретарша Анечка, удивленная внезапной тишиной, но и рта раскрыть не успела - тут же в дверях возникла психологиня Валя, а за ней следом - Галочка-бухгалтерша с Сережей. Даже в их бункер проникли вопли и грохот.

Зрелище плачущей Аси было для этих стен, прямо скажем, не из привычных. Это она обычно утирала другим сопли, бегала за валерьянкой, утешала и с несгибаемым оптимизмом уговаривала, что все будет хорошо, вот увидишь.

А тут вдруг - сидит железная Аська и плачет! Устрашенныйколлектив оцепенел.

Первой опомнилась Валя.

– Асенька, успокойся! Ты что?

Но Ася молча всхлипывала и все покачивала головой, как китайский болванчик.

Девочки поняли, что без капель не обойтись. Галка кинулась за лекарством, а Валя все оглаживала Асю по трясущимся плечам. Подождала немного, пока начнет действовать успокоительное, наконец спросила;

– Ну что случилось, Аська?

Та, все ещё шмыгая носом, начала пересказывать историюнезадачливой девочки, которую только что услышала отсбесившейся мамаши.

– Не морочь голову! Не из-за этой же дурочки ты ревешь!

– Какого черта... Какого черта она меня материла? Я-то ей что сделала? Я с ней вежливо, с этой дурой, на вы, а она меня...

– Сама ты дура! Прекрасно понимаешь, баба не в себе, несоображает ничего, вот и отрывается на первом встречном.Поставь себя на её место.

У Аси подсохли глаза - и слегка "отживели". Она ещё разшмыгнула носом, утерлась платочком и произнесла крепнущимголосом:

– От дуры и слышу! Ладно, Валька, спасибо, ты мне оказалапсихологическую поддержку. Про эту... посетительницу я всепоняла только мне за что такая радость?