– С кем я могу переговорить по своему делу?
– строго спросил он, и я поняла, что, если не отвечу, он меня в буквальном смысле испепелит взглядом или еще как-нибудь уничтожит.

– С главным детективом, - покорно ответила я.
– Вы присядьте, я его сейчас позову.

Мужчина, состроив недовольную гримасу, всем своим видом показывая, что ему здесь не нравится, плюхнулся на диван, а я побежала наверх, на третий этаж, в комнату Потапа. Родион в махровом домашнем халате до пят стоял, склонившись над кроваткой, и бренчал перед лицом сына разноцветной погремуш-.кой. Валентина сидела на кровати и с умилением наблюдала. Понимая, что нарушаю семейную идиллию, я как бы между прочим окликнула его:

– Босс, вы еще на забыли, что работаете частным детективом?

– Отстань, Мария, - бросил он, не поворачиваясь, - не видишь, мы заняты. Ой ты мой ненаглядный, ой ты мой здоровущий Потапище!

– А почему ты спрашиваешь?
– насторожилась Валентина, ревниво уставившись на меня.

– Потому что к нам клиент пришел.

– Что?
– Босс моментально перестал бренчать игрушкой и повернул ко мне мрачное лицо. В комнате наступила тишина. Даже Потап перестал издавать свои калякающие звуки.

Наконец, Родион, грозно насупившись, спросил:

– Как он к нам попал? Кто его впустил?

– Я.

– Зачем?!
– хором спросили они.

– Случайно, - стушевалась я, опустив глаза в пол, и начала сочинять: Этот бугай буквально силой вломился в приемную, я ничего не могла поделать. Говорит, у него срочное дело на сто миллионов.

В глазах босса мелькнула заинтересованность.

– Сто миллионов, говоришь?

– Это он говорит.

– А он не уточнил: сумма в рублях или в долларах?

– Какая разница, Родиоша, - смягчилась Валентина, - нам сейчас любые деньги не помешают. Сходи вниз, узнай, чего он хочет, а я с Тапиком одна посижу.

– С Тапиком?
– Я удивленно обвела их взглядом.

– Да, мы теперь так Потапа звать будем, - пояснила Валентина, подходя к кроватке.
– Так короче и ласковее. Иди, Родиоша, работай.

Бросив на сына влюбленный взгляд, босс с сожалением вздохнул и направился к двери. Когда мы спускались по лестнице, он спросил:

– И чего хочет этот бугай?

– Он ничего толком не сказал.

– Но вид у него солидный?

– Сейчас сами посмотрите.

Мы спустились в приемную. Увидев нас, посетитель изумленно оглядел халат и шлепанцы Родиона, а затем перевел взгляд на меня:

– Это и есть ваш главный детектив?

– Главнее не бывает, - подтвердила я.

– Не пойму, что вас так удивляет?
– недовольно проворчал Родион, бросив на мужчину быстрый оценивающий взгляд и направляясь к двери своего кабинета. Мария, через пару минут можешь приглашать всех желающих.

– Хорошо, босс.

Ровно через две минуты он вызвал нас по селектору, и я распахнула перед клиентом дверь. Босс уже переоделся и теперь сидел за столом в расстегнутой на груди белой рубашке. Усадив клиента в кресло для посетителей напротив стола, я уселась в свое кресло, включила диктофон, достала блокнот с ручкой и приготовилась стенографировать.

– Ну, что у вас там стряслось?
– спросил Родион небрежно.

– Меня зовут Василий Сапунов, - сдержанно ответил посетитель.
– Рад познакомиться.

– Взаимно, - на губах босса мелькнула скупая запоздалая улыбка.
– Я Родион. Продолжайте.

– Я хочу, чтобы вы нашли отца моего внука, - сказал Василий, и голос его едва заметно дрогнул в волнении.

– Отца вашего внука?
– уточнил босс.

– Да, именно так: отца моего внука.

– А кто он, этот отец вашего внука?

– Мерзавец, - не раздумывая, ответил клиент.

– Почему мерзавец?
– удивился босс.

– Потому что он обманом обесчестил мою дочь. Несовершеннолетнюю дочь.

– Так, это уже кое-что, - босс схватил карандаш и принялся за свои каракули.
– Вы уверены?

– В том, что моя дочь несовершеннолетняя? Абсолютно. Будущей осенью ей только семнадцать стукнет.

– Нет, я спрашиваю, уверены ли вы, что он обесчестил ее обманным путем?
– уточнил Родион свой вопрос.

– А как же еще можно было вступить в сексуальный контакт с моей дочерью?
– искренне изумился папаша, словно его дочурка была не живым человеком со всеми присущими людям слабостями и пороками, а деревянной куклой.
– Конечно, обманом! Этот негодяй к тому же так запугал бедняжку, что она наотрез отказывается назвать его имя. Как я только ни пытался ее расколоть - молчит, как заговоренная.