— М-да, — снова сказал Дутов, и тут его взгляд упал на полки со спиртным. — А водка? Водки сколько взяли? Заведующая затрясла головой.

— Нисколько! Не взяли! Ни единой бутылки. Девочки уже посчитали — все цело.

— Черт знает что такое!.. — в сердцах проговорил майор. — Ну как было водку не взять? Ничего не понимаю….

— Надежда Петровна, рома нет, — сообщила проходящая мимо продавщица.

— Что? — насторожился Дутов. — Какой Рома? Почему нет? На работу кто-то не вышел? Фамилия, где живет?

— Да не Рома, — махнула рукой Петровна и промакнула глаза рукавом. — Ром. Кубинский ром у нас был. Давно стоял — горький, вонючий, дорогущий. Никто не брал. Правда, крепкий, шестьдесят градусов. Но все равно, не брали.

— Да, да, помню, — вздохнул Дутов. — Ну куда это годится? Водку не тронули, а какой-то денатурат…

— Вот и я говорю, — уныло закивала заведующая.

— Ладно, Петровна, считайте тут дальше, ищите, чего пропало, чего осталось… Пойду к ребятам, погляжу, что там.

И Дутов направился в подсобку, на ходу размышляя, что за странные прихоти у современного преступного мира. Ветчина им, значит, не по душе, а тухлый фарш — забрали. Деньги из кассы не тронули, а топленым маслом нагрузились.

— Ничего нет! — с ходу предупредил его угрюмый эксперт, который сейчас осматривал с линзой пролом в стене и выявлял отпавшие с одежды волокна. — Пальцев нет, окурков нет, плевков даже нет.

— Следы от ботинок?

— Следы есть. Но какие-то так себе.

— Ясно, ясно, ясно… — пробормотал Дутов, обводя взглядом помещение. — А сигнализация?

— Нормально, — сказал эксперт. — Ребята посмотрели, говорят — порядок. Не сработала — и все.

— Не сработала, и все… — Дутов сделал шаг вперед, осматривая пролом. — Так, я что-то не понял, — проговорил он через минуту. — Вот пролом — а вот дверь, верно?

— Так точно, — вздохнул эксперт. — Служебный вход.

— И зачем надо было стену ломать? Эта дверь — она что, очень крепкая?

— Вообще-то, соплей выбить можно эту дверь. Если хорошо прицелиться.

— Ну? И зачем тогда ломать стену?

— Неизвестно. Возможно, ненормальные.

— И чем они ее снесли? — продолжал недоумевать Дутов. — Это ж столетняя кладка! Ее только танком прошибешь.

— Ну, может, у них танк и был.

Дутов вдруг резко вскинул голову и сдвинул брови.

— Давай-ка, занимайся своим делом… остряк. Подошел оперативник, который только что опрашивал народ в соседних домах. Ничего не сказал, только развел руками. Все ясно: никто не видел и не слышал. Под их носом столетние стены ломают — они не слышат. Если б весь гастроном унесли, начиная от фундамента, тоже бы сказали, что не слышали, что спали крепко.

— Вот что… — сказал Дутов оперу. — Давайте, значит, как обычно. К цыганам сходить надо, поглядеть… И на Узловую чтоб ребята съездили. Может, там что… Так, значит. И судимых проверить — прямо сегодня.

Опер кивнул и скрылся с глаз долой. Однако сердцем Дутов чувствовал, что, действуя «как обычно», эту необычную кражу не раскроешь. И банки с топленым маслом вряд ли обнаружатся у цыган.

До вечера магазин был закрыт на переучет и лишь на следующий день открылся к облегчению зарыбинских домохозяек.

Железный контейнер лег на огороде Дениса Романовича довольно уродливым ржавым пятном. Молодая березовая поросль не могла скрыть от соседей его вызывающе-рыжий цвет, и хозяин слегка побаивался расспросов.

Мало ли, что этот бронированный сарай достался «от природы»… А если вдруг истинные хозяева объявятся? А если окажется, что по недосмотру выбросили? Доказывай потом…

С утра Денис Романович хлопотал вокруг контейнера. Он осматривал его с разных боков и прикидывал, где бы добыть «от природы» зеленой краски, чтобы эта ржавая штука половчее вписалась в огородный ландшафт.

Стоял рабочий день, людей на соседских огородах почти не было. Лишь где-то вдали выделялись цветастые одежды стариков и старух, проливавших пот на своих карликовых земельных владениях.

Денис Романович то и дело ревниво озирался. Его нервировал и шум проезжающего трактора, и прилетавший издали безымянный голос, и даже слишком громкий крик грача. Счастье обретения огромного ржавого ящика было велико, но не меньше был и страх потерять великолепный дар «от природы».

Он то приближался к контейнеру, то отходил, обозревая общий план, то подкладывал булыжник под нависший угол, то вдруг начинал сердиться на себя, что не заставил крановщика поставить эту махину плотнее к границе участка.