– Не волнуйся, – успокоила ее Юйсяо. – Хозяин ей сам все объяснит. Говорит, если ты противиться не будешь, он тебе все купит, чего только ни пожелаешь. Он хочет с тобой встретиться сегодня, пока хозяйки нет. Согласна?

Хуэйлянь засмеялась, но промолчала.

– А когда хозяин прийти собирается? – наконец спросила она. – Я у себя буду ждать.

– Хозяин говорит, у тебя неудобно. Могут слуги увидеть. Ты незаметно пройди под горку в грот, – учила Юйсяо. – Там нет никого, там и встретитесь.

– А вдруг госпожа Пятая или госпожа Шестая увидят? Хорошо ли? – сомневалась Хуэйлянь.

– Не бойся! Госпожа Пятая с госпожой Третьей играют в шашки у госпожи Шестой.

Свиданье было назначено, и Юйсяо пошла сказать Симэню. Она сторожила их у дверей, а тем временем к Цзиньлянь вбежала горничная Сяолуань и предупредила Юйлоу о возвращении хозяина. Женщины бросили шашки и разошлись. Удалилась в дальние покои Юйлоу, а за ней, напудрившись, и Цзиньлянь. У малых ворот Цзиньлянь заметила Сяоюй. Та стояла у двери, ведущей в покои Юэнян.

– Где хозяин? – спросила Цзиньлянь.

Сяоюй жестом указала в глубь сада. Цзиньлянь поняла, в чем дело, и направилась прямо к горке. У садовой калитки ей повстречалась Юйсяо, и, подумав, что именно с ней спутался Симэнь, Цзиньлянь решительно шагнула в сад.

– Не входите, – преградила ей путь испуганная Юйсяо. – Там хозяин…

– Испугалась я твоего хозяина, сучье твое отродье! – заругалась Цзиньлянь и, очутившись в саду, начала обыскивать каждый уголок. Когда она приблизилась к гроту Весны под горкой, любовники только-только кончили сраженье. Заслышав шаги, Хуэйлянь торопливо поправила платье и выбежала наружу.

– Что ты тут делаешь, вонючка проклятая? – спросила Цзиньлянь.

– Хуатуна искала, – отозвалась Хуэйлянь, густо краснея, и бросилась прочь.

Цзиньлянь вбежала в грот. Симэнь одевался.

– Бесстыдник! – ругалась Цзиньлянь. – Вот ты как себя ведешь со служанками! И это средь бела дня! Так бы уши и отодрала шлюхе, да та сбежала. Значит, она тебя искала. Ты, выходит, и есть Хуатун? Когда с ней спутался? Правду говори! А то Старшая придет, все расскажу. Не будь я Цзиньлянь, если морду ей не набью. Будет у меня ходить, как свинья, заплывшая. Чай, думал, пока мы шашками заняты, я со своей мишенью поиграю? Да только от глаз матери не скроются твои проделки!

– Да потише ты, негодница, – засмеялся Симэнь. – Раскричалась, хочешь, чтобы все слыхали? Первый раз с ней встретился. Сущую правду говорю.

– Первый или второй, – не унималась Цзиньлянь, – не верю я ни единому твоему слову. Если уж тебя эта шлюха, рабское отродье, прельстила, вдвоем-то вы тут набаламутите. Смотри, брюхатой не сделай. Тогда на себя пеняй, узнаю, вам обоим покажу.

Симэнь, смеясь, вышел из грота. В дальних покоях Цзиньлянь услышала разговор служанок.

– Слыхала, – говорила одна, – едва хозяин воротился, наказал Юйсяо кусок голубого атласа в платок завернуть. В передние покои понесла, а кому, не знаю.

Цзиньлянь сразу поняла, кому хозяин подарил атлас, но ничего не сказала Юйлоу.

Сун Хуэйлянь теперь целыми днями не отходила от Цзиньлянь: то готовила отвар, то шила туфельки, а то подсаживалась к ней, чтобы помочь обыграть в шашки Пинъэр. Симэнь Цин, как и раньше, не упускал случая развлечься с Хуэйлянь, дарил ей потихоньку одежды и платки, головные украшения и ароматный чай. Серебро она теперь считала лянами, покупала искусственные цветы, помаду и пудру. Мало-помалу стала совсем непохожей на прежнюю Хуэйлянь, и это бросалось всем в глаза.

– Хуэйлянь хорошо готовит, – как-то сказал хозяйке Симэнь и велел ей больше не ходить на общую кухню.

Хуэйлянь стала служить в маленькой кухоньке Юэнян, готовила ей закуски и заваривала чай, а также вышивала, но говорить об этом подробно нет надобности.

Послушай, дорогой читатель! Никогда хозяин не должен заводить шашни со служанками или женами слуг, потому что рано или поздно это нарушит положение старшего и младшего, приведет к обману и изменам, и не справиться тогда с упадком нравов.

О том же свидетельствуют стихи:

Однажды, было это восьмого числа в двенадцатой луне, Симэнь встал рано. Он уговорился с Ин Боцзюэ пойти на похороны помощника областного правителя Шана и велел слугам вывести двух лошадей. В большой зале, окруженный жаровнями, сидел он в ожидании своего друга, но тот все не появлялся. Прибыл Ли Мин, и тогда наряженные Чуньмэй, Юйсяо, Ланьсян и Инчунь запели и заиграли, внимая учителю. К Симэню подсел Чэнь Цзинцзи, и между ними завязался разговор. Не успели спеть третью песню о цветущей сливе-мэй, как показался Ин Боцзюэ, сопровождаемый Ин Бао, который нес под мышкой свернутый ковер. Певицы собрались уходить, но их удержал Симэнь.