Затем колонна, к которой присоединились еще 30 автомобилей, направилась в Судак и, прорвав на дороге заслон ГАИ и разбившись на три группы, стала громить киоски и коммерческие предприятия.

В районе индивидуальных построек крымские татары подожгли дом некоего Славина.

На выезде из города погромщики захватили автозаправочную станцию и залили топливом бензобаки своих автомобилей. Далее погромщики решили двигаться по трассе через Белогорск на Симферополь.

А в это время в крымской столице собиралась вторая колонна. Несколько десятков боевиков, прежде всего от башмаковской группировки, вооруженных всевозможными стволами, начиная от пистолетов и заканчивая автоматами Калашникова, на легковых машинах двинули в Феодосию «карать бунтовщиков».

Между Зуей и Белогорском путь им преградили два БТРа и отряд ОМОНа, командир которого заявил, что откроет огонь в случае, если «мафионеры» попытаются преодолеть заслон. Постояв некоторое время у заслона, матерясь последними словами, симферопольские бандиты вынуждены были повернуть восвояси. Только несколько машин, объехав по проселочным дорогам блокпосты, проехали почти до самой Феодосии, обстреляв по пути несколько легковушек, в водителях и пассажирах которых заподозрили принадлежность не к той национальности.

В числе пострадавших был молодой парень, крымский татарин, который вез своего грудного ребенка на госпитализацию в больницу Симферополя. Пули достались и его жене.

Примерно в это же время такая же колонна собиралась и в Джанкое, где местный авторитет по кличке Филя также горел желанием разобраться с татарами за попорченное добро, но и его попытка оказалась не более успешной, чем предыдущая.

Между тем толпа крымских татар сосредоточилась для похода на Белогорск и Симферополь на окраине Судака. Здесь ей также преградили путь омоновцы.

К толпе для переговоров вышли депутаты ВС Крыма — Рефат Чубаров и другие, а также тогдашний начальник крымской милиции генерал В. Петухов. Погромщики, однако, были вовсе не расположены к беседам. Возбужденная толпа, вооруженная чем попало, двигалась на омоновцев.

В 20.26 раздались выстрелы… Несколько человек упали, толпа шарахнулась в стороны.

Омоновцы утверждали, что выстрелили по ним с ближайшего холма. Там действительно потом якобы обнаружили ружье — американский помповый «магнум», пуля из которого пробила каску сержанта, тяжело ранив его. Кто стрелял по милиции, имел ли стрелок отношение к погромщикам, так и осталось неизвестным.

Со стороны татар два человека были убиты, в том числе и Джамшид Булат, который, как выяснилось в ходе следствия, был одним из организаторов погромов, шесть или семь человек получили ранения.

После того как раздались выстрелы по толпе, к омоновцам кинулся генерал Петухов с криком «Прекратите стрельбу!», а погромщики вновь вывели из машины участкового Якименко, еще раз облили его бензином и потащили вперед, держа над его головой зажигалки. Они кричали, что сделают из Якименко шашлык, если ОМОН не прекратит стрельбу.

Нарвавшись на пули, толпа остановилась и постепенно рассосалась. Якименко был отпущен на следующее утро. Зачинщики, как водится, исчезли.

Тогдашние власти, как и в других инцидентах, связанных с татарами, почли за лучшее спустить дело на тормозах, прокуратура предъявила обвинения нескольким уголовникам-мародерам, а действительные зачинщики беспорядков, как и «русские» рэкетиры, убийцы Ваисова и Габитова, наказания не понесли.

Правда, через год, в 1996-м, но за совсем другие преступления, был осужден один из главных организаторов погромов — председатель феодосийского Меджлиса Изет Абсатаров.

«Башмаки» поначалу наложили на татар контрибуцию в размере миллиона долларов, которая должна была быть выплачена по окончании курортного сезона; однако, понимая, что выбить ее им уже вряд ли удастся, не стали настаивать на «ответе за базар».

Осенью в Симферополе произошла еще пара стычек рэкетиров с «аскерами», в которых уже первые вынуждены были защищаться.

Судя по всему, татарам удалось оторвать у «башмаков» довольно солидный кусок их рынка, хотя в целом, судя по всему, «башмаки» все же удержали контроль над значительной частью своей уже приходящей в упадок «империи».

Если вам когда либо случалось бывать на татарских самостроях или проезжать мимо новых поселков где-нибудь в окрестностях Симферополя или Евпатории, вы не могли не обратить внимание на то, что на «фоне неоштукатуренных полуземлянок большинства жителей этих районов высятся настоящие каменные дворцы, обнесенные отнюдь не символическими заборами, за которыми, если бы вам удалось туда проникнуть, вы увидели бы приличную иномарку и другие атрибуты жизни „новых“ — на этот раз новых крымских татар».