Войтирж и Шрамек хранили неприступное молчание. Казалось, миллионы крон, проходившие в течение многих лет через их руки, приучили их свысока и презрительно смотреть на мир, где по-прежнему царят деньги. Я про себя назвал их ходячей добродетелью».

С Ярославом Ленком я, правда, беседовал уже значительно позже. Прошло немало времени, прежде чем мы допросили его впервые и он смог более четко и подробно рассказать о своих впечатлениях и наблюдениях: некоторые из этих наблюдений впоследствии помогли разобраться в происшедшем, и я сейчас начну прямо с них.

«Ящик с деньгами обвязывается крест-накрест, - показывал Ярослав Ленк.
– Веревка специально пломбируется. Сделал это Будинский. Как только он кончил, ящик с деньгами стал уже нашей заботой. Этот ящичек с двадцатью миллионами был на вид совсем невелик.

Банковский служащий нес его с легкостью. Врана и я вышли во двор. Ящик погрузили в большой автомобиль. Мы с Враной сели по обе стороны ящика, лежавшего на сиденье. Подошли Войтирж и Шрамек в сопровождении двух банковских служащих и заняли откидные сиденья перед нами. Служащие простились с нами быстро, но сердечно. Шофер, превосходно знавший свои обязанности, включил мотор. Мы ехали в шестицилиндровом закрытом «мерседесе».

Я и Врана прихватили с собой по две плитки шоколада, несколько бутербродов, колбасу и по термосу с чаем.

Шрамек и Войтирж держали в руках портфели с едой и большие термосы.

Ехать нам предстояло скорым поездом почти без остановок. Мы с Враной должны были не выпускать ящик из своего поля зрения. Войтиржу и Шрамеку разрешалось на остановках выходить. Наконец «мерседес» привез нас на станцию. Шофер, показав пропуск, въехал на перрон, где стоял одинокий почтовый вагон. Из него вышел железнодорожный служащий. Войтирж и Шрамек обменялись с ним какими-то документами, и железнодорожник ушел, предоставив вагон в наше распоряжение.

Ящик внес в вагон Врана. Сам я внимательно осмотрел весь вагон, состоявший из трех отделений. Двери с двух сторон вели в узкое среднее купе. Левое отделение вагона напоминало багажное помещение. Правое выглядело более благоустроенно. Здесь были деревянные скамьи, место для багажа и по два окна справа и слева.

Я выбрал для нас правое купе. Врана положил ящик в угол и сел рядом на откидное сиденье. Потом я пригласил войти Войтиржа и Шрамека. Оба вошли почему-то не слишком охотно. Но вели себя ровно и спокойно и внешне оставались подчеркнуто любезны. Они заняли по собственной инициативе два места, друг против друга. Откидной столик оказался между ними, и они сразу разложили на нем все свои припасы, вытащив из портфеля бутерброды, колбасу и две бутылки минеральной воды. Мы с Враной для них словно и не существовали.

Правда, мы им не навязывались. Врана спокойно сидел, а я закрывал двери с левой стороны вагона и вход посредине. Раздвижная перегородка вагона была снабжена крепкими запорами и замками. Все окна забраны железными решетками. Вагон был устаревшего типа.

Я утверждаю, что наше размещение полностью зависело от меня и на мой выбор ничто не влияло.

Шрамек насмешливо спросил меня, нельзя ли опустить окно. Я не возражал: в вагоне было душно, хотя он и стоял в тени складского помещения. Оба банковских служащих были в пиджаках и жилетах, но они так и не сняли их.

Выбрав место, я спокойно слушал, как беседуют друг с другом Войтирж и Шрамек. Они в один голос ругали этот древний способ транспортировки. Подобный разговор они заводили уже не впервые, оживленно обсуждая более современные способы, скажем, самолет.

Курить в вагоне не разрешалось. Шрамек хотел было нарушить этот запрет, но я напомнил ему, что он может курить на платформе. Вместе с ним вышел и Войтирж.

Вернувшись в вагон, они были более молчаливы. И сидели с высокомерным видом. Минут через десять наш вагон прицепили к локомотиву, и тот подвез его к составу из двадцати пассажирских вагонов, стоявшему на станции. Наш вагон шел первым за локомотивом.

Я открыл дверь. Из вагона, следовавшего за нами, вышли два работника службы безопасности, которых я знал. Они представились мне как сопровождающая нас охрана. Потом они вернулись обратно в пассажирский вагон».

Примечание: На подробном плане почтового вагона Ярослав Ленк нарисовал размещение всех людей, сопровождавших деньги, и положение ящика в критический момент. Давать этот план здесь считаю излишним.

«Я повторяю вновь, - продолжает Ярослав Ленк свой рассказ, - что никаких нарушений не заметил. Мы стояли еще примерно четверть часа.

Наконец поезд тронулся. Я взглянул на часы. Было четырнадцать часов двадцать семь минут.

Мне пришлось включить в вагоне свет, впереди нас ожидало несколько небольших тоннелей. При этом я заметил, что принятые мною меры вызвали на строгих лицах банковских служащих усмешку. Они были уверены, что вдвоем, без нас, спокойно, как обычные пассажиры, перевезли бы деньги в обычном чемодане».

Пожалуй, сейчас поверишь, что такая не бросающаяся в глаза перевозка может оказаться безопаснее.