– Я внук!..

– Да. Это так. Но твой отец, Есугей, не был избран ханом, значит ты – никто.

– Его отравили араты. Если бы он был жив, то собрал бы курултай, где выбрали бы только его! – Темуджин помолчал и с угрозой добавил: – Я им отомщу.

– Ты сначала от колодки избавься, – посоветовал Джарчи. – И сумей выжить. Да не один год, а несколько лет. Пока не повзрослеешь.

– Избавлюсь и выживу.

Кузнец посопел и негромко спросил:

– Сводного брата убил или болтают?

Темуджин недовольно завозился и едва слышно признался:

– Убил.

– Что, он и правда шпионил на Тургутай-Хирилтуха, который хочет всех Борджигидов со света сжить? – спросил кузнец.

– Да.

– Слышали мы об этом, – со вздохом сказал старик и опять спросил: – Один убивал?

– С Хасаром. С родным братом. Из лука. Мы предупреждали Бектера, что если он не перестанет доносить на нас…

Джарчи помолчал, о чем-то думая, и сделал вывод:

– Все вы Борджигиды бешеные. За это и страдаете. Дурная голова ногам покоя не дает.

– Не говори так про моего отца, – угрюмо бросил Темуджин.

– А я не про него, я про тебя. Твой отец уже на небе, пусть ему там будет хорошо, а ты еще здесь, – кузнец закряхтел, переворачиваясь на бок: – Он уже дома, а мы еще в гостях.

Кашлянул Джелме, подавая знак, что проснулся. Толкнул младшего брата. Чиркудай тоже приподнялся на локте.

– Я не знаю, как ты сможешь собрать народ на Курултай, – усаживаясь на кошме, заметил Джарчи. – Сейчас все равнодушные. Хана им не нужно. Большой войны пока нет. На меркитов и найманов иногда мы налетаем, иногда они на нас, но это не война. Так было всегда. Тангутам на нас наплевать. Окитаевшиеся чжурчжени каждый год треплют нас для того, чтобы показать, кто в степи хозяин. Но это тоже не война, – кузнец встал и несколько раз присел, разминая затёкшие колени. – Войны не предвидится. А хана начнут выбирать, если князьям и нойонам станет плохо. Не дождешься ты этого.

Темуджин набычился и буркнул:

– Дождусь.

Джарчи отрицательно помотал головой, но разговор не продолжил.

Не спеша, они поели и пошли в кузницу. Темуджин остался один.

Прошло несколько дней. Раны на спине Темуджина поджили и они дружно заработали в кузнице, где снимали с шеи Темуджина деревянную кангу: она мешала махать молотом. Но кузнец все время с опаской посматривал на дверь.

Темуджин заменил у молота старшего сына Джарчи Джелме, потому что был крупнее его. Рыжий Борджигид зверел, когда бил кувалдой по раскаленному металлу. Кузнец останавливал его и велел умерить пыл.

– Ты не буйствуй, – советовал старик, – это не Агучу-богатур и не Тургутай-Хирилтух. Они люди бесчувственные и за это получат свое, придет время. А железо любит нежное обращение. И силы рассчитывай не на одну заготовку, а на весь день.

– У меня хватит сил на весь день, – сопя, возражал Темуджин.

– А на завтра? На месяц? На год? На жизнь?

– Я не буду здесь всю жизнь.

– Возможно и так, – соглашался Джарчи: – Но если ты в любом деле сразу выложишь все силы, то можешь не довести его до конца. Знаешь, что делают с загнанными лошадьми?

– Режут на мясо, – хмуро ответил Темуджин.

Кузнец усмехнулся и покивал головой. Ребята с интересом прислушивались к их разговору.

– Распределяй силы на всю работу, а не на начало. И чтобы еще осталось на следующее дело – тоже хорошо.

– Я понял, Джарчи-сечен, – поклонился Темуджин, сняв с плеча молот.

– Я не мудрый. Я не сечен. Всего лишь кузнец, – бормотал Джарчи, ударяя легким молотком по нагретому до бела железу, показывая этими ударами молотобойцу места, куда нужно бить.

После этого разговора Темуджин стал махать молотом расчетливо, но с азартом. Кузнец удовлетворенно хмыкал.

Сдвоенные удары – легкий, а следом тяжелый, вылетали из кузницы и разносились по всей степи.

В полдень Чиркудай с Темуджином опять сидели за юртами и молчали, наблюдая за качающимися в зыбком мареве далекими холмами. Они не следовали примеру Джарчи и его сыновей, не ложились спать после обеда. На душах у обоих было неспокойно, потому что не знали, что с ними будет дальше.

Чиркудай чувствовал, что Темуджин перестал беситься, зато начал почему-то тревожиться.

Вдали послышался топот коней и, через несколько минут, мимо селения стремительно пронеслись всадники на крупных боевых конях. Неожиданно один из них отделился от отряда, развернулся и помчался к ним. Но не подъехал вплотную: остановился в десяти шагах. Остальные всадники тоже развернулись, однако не тронулись с места, застыв в почтительном отдалении.

Чиркудай во все глаза смотрел на богато одетого, красивого, как девушка, юношу, с тремя красными стрелами в колчане. Всадник, сжав кулаки, сверлил взглядом Темуджина. Колодник тоже ел княжеского сына глазами. Они не сказали друг другу ни слова.