Возможно, де Саду доставляло особое удовольствие святотатство в церковные праздники. Так произошло на Пасху 3 апреля 1768 года. Ранним утром на площади Виктуар в Париже маркиз пригласил в свой фиакр Розу Келлер, девицу неопределённых занятий, отвёз в свою виллу, предложил раздеться и начал избивать плёткой-семихвосткой, чередуя пытку с половыми утехами. Смазав раны женщины мазью, он угостил её завтраком и запер в комнате.

Жертва извращенца-сладострастника выпрыгнула в окно и с криками побежала в полицейский участок. На маркиза завели уголовное дело, суд наказал его штрафом и лишением свободы, но через месяц его помиловал король. В 1770 году де Сад вернулся на военную службу, получил чин полковника и вскоре окончательно вышел в отставку. Теперь он увлёкся литературой и театром, ставя в родовом поместье Лакост собственные пьесы.

В портовом городе Марселе он со слугой Латуром посещал девиц лёгкого поведения, занимаясь сексом вперемежку с бичеванием. Однажды четыре проститутки обратились в полицию с жалобами на рези в желудке, обвиняя в отравлении маркиза де Сада и его слугу, которые, помимо всего прочего, потчевали их «возбуждающими конфетами».

По городу поползли зловещие слухи о маньяке, истязающем и убивающем своих любовниц, выпивающем их кровь и поедающем плоть. Якобы в его поместьях раскопаны кости его многочисленных жертв.

Всё это плохо вязалось с внешностью злодея. Вот как описан он в полицейском протоколе: «Человек прекрасно сложённый, с решительным выражением лица, одетый в серо-голубой фрак, жилет и розовые панталоны, со шпагой, охотничьим ножом и тростью в руке». Позже портрет был дополнен уже парижской полицией: «Рост 5 футов 2 дюйма (156 см), нос средних размеров, рот небольшой, подбородок круглый, волосы пепельные, лицо овальное, глаза светло-голубые».

Не дожидаясь ареста и суда, обвиняемые скрылись. Королевский прокурор Марселя присудил маркиза де Сада и его слугу к публичному покаянию на паперти кафедрального собора. После этого маркизу следовало отрубить голову на эшафоте, а Латура повесить. Пожалуй, необычайная строгость приговора объяснялась заочностью наказания. Было устроено торжественное представление: на глазах многочисленных зрителей казнили, затем сожгли чучела обоих преступников.

И на этот раз смертный приговор был отменён. Но и под угрозой сурового наказания маркиз де Сад продолжал свои преступные чудачества. В феврале 1777 года его вновь заточили в Венсенский замок, а позже перевели в Бастилию. В заточении он написал роман «120 дней Содома, или Школа разврата» (1785), повесть «Несчастная судьба добродетели» (1787), новеллу «Эжени де Франваль» (1788)…

«Революция освобождает де Сада, — пишет литературовед Г. В. Якушева. — В 1791 году он публикует роман „Жюстина, или Несчастная судьба добродетели“ (2-я редакция), осенью того же года в „Театре Мольера“ ставится его драма „Граф Окстиен, или Последствия распутства“, с восторгом встреченная публикой, — ведь речь идёт о развращённости высших слоёв общества, ненавидимых и презираемых революционным народом.

Гражданин Сад (а как же иначе! В духе времени он уже отказался от титула) продолжает выступать с чтением или постановками своих пьес, публикацией повестей, романов, сказок, разоблачающих аморализм аристократов. Самый аморальный из них выступает в роли обличителя! Более того, с конца 1790 года он состоит в якобинской секции Пик (Вандомская площадь), назначается комиссаром по формированию кавалерии, затем — членом административной Больничной ассамблеи, проверяющей состояние медицинских стационаров, пишет политические труды (отчёты, предложения, доклады). Наконец, 13 апреля 1793 года Сад становится присяжным революционного трибунала, а затем председателем секции Пик — и есть свидетельства о том, что ему претила жестокость робеспьеровского террора».

В конце 1793 года он вновь попадает в тюрьму. Ему вернул свободу очередной революционный переворот (термидорианский). Он бедствует, ютясь на мансардах, участвуя за мизерную плату в театральных представлениях. Летом 1800 года издаёт памфлет, осмеивая Наполеона, его жену и окружение. Писателя по приказу императора берут под негласный надзор, а в следующем году арестовывают как автора «самого ужасного из всех непристойных романов».

Из тюрьмы его переводят в клинику для душевнобольных. Здесь он ставил свои пьесы и участвовал в них. А главный врач просил перевести его в тюрьму, называя «циником и пьяницей», «предметом всеобщего презрения» и порочным до глубины души.

Перед смертью в конце 1814 года гражданин Сад раскаялся и завещал закопать своё тело в лесу, чтобы следы могилы затерялись так же, как его имя в памяти людей. Его похоронили на парижском кладбище по католическому обряду, а имя и труды его со временем стали пользоваться скандальной популярностью.

Г. В. Якушева пишет:

«Современный читатель находит в романах, повестях, эссе, трактатах, пьесах Сада прежде всего самую яростную критику просветительских идей… Сад утверждал не только наличие, но и необходимость торжества зла во имя наслаждения жизнью наиболее сильных, прекрасных и безжалостных представителей людской породы… И в результате романы Сада, в которых так тяжеловесно, болезненно, причудливо и неправдоподобно смешались кровь, ужас, эротические фантазии, предсмертные стоны, человеческие экскременты и сладострастие, превратились в своеобразную антиутопию господства „сильных“ людей, презирающих условности человеческого общежития, жалость и сострадание…

Трудно не заметить при этом, что все злодеи Сада — люди богатые или властные: денежные мешки, дорогие проститутки, церковные иерархи, вельможи, монархи…

Чудовищно гротескные образы Сада имели, однако, источником не только порочную фантазию их автора, но и вполне реальные, легко узнаваемые и даже изысканные прототипы в аристократическом обществе Франции XVIII столетия».

Если бы Сад был только теоретиком, писателем-философом, обличителем развратного французского общества предреволюционной поры, то его личность была бы более понятной. Но ведь он был обуян порочными (с позиций принятой нравственности) страстями и терпел от этого немало страданий. Даже перед угрозой сурового наказания он не мог отказать себе в садистических удовольствиях.