В целом животные, по-видимому, понимают, что что-то из менилось, однако они не лучше нас определяют критический мо мент. Известно много сообщений о самках, не расстающихся с де тенышами, пока те не начнут разлагаться. Рассказывают о слонах и буйволах, которые остаются с убитыми членами стада, тщетно пытаясь поставить их на ноги. Общественные животные могут разными способами, некоторые из которых, возможно, инстинктив ны, помогать молодым или пострадавшим членам своей группы. Конрад Лоренц описывает, как дикие гуси стоят с распростертыми крыльями над умирающим собратом, угрожающе шипя. Он добав ляет: "Такое же поведение я наблюдал, когда египетский гусь убил серого гусенка, ударив его по голове крылом. Гусенок, шата ясь, добрался до родителей и упал, погибнув от кровоизлияния в мозг. Хотя родители не могли видеть смертельного удара, они отреагировали вышеописанным способом". При этих обстоятель ствах защитное поведение было уместным, оно помогало выжить гусенку, который вполне мог отделаться временным сотрясением мозга; но наступает момент, когда сородичи больше ничего не мо гут сделать для своего товарища. Умение распознавать этот мо мент, возможно, приобретается обучением.

Джордж Шаллер в своей работе о горных гориллах Кисоро рассказывает о молодом животном, отказавшемся покинуть труп своего взрослого товарища. "Детеныш оказался перед жестоким выбором: убежать от людей в лес и одному искать свою стаю задача, для которой он не был подготовлен,- или же цепляться за последнее, что связывало его с прошлой счастливой жизнью в стае, мертвого вожака, впервые не сумевшего защитить его. Малыш был пойман людьми и окончил свои дни в лондонском зоопарке".

Сравните этот случай с рассказом Роберта Кастенбаума о полуторагодовалом ребенке, впервые столкнувшемся со смертью в образе мертвой птицы. Мальчик понял, что это птица... "но он выглядел неуверенным и озадаченным. К тому же он не пытался дотронуться до птицы. Это была странная предосторожность для ребенка, обычно пытающегося потрогать или схватить все, что ему

попадется. Затем Дейвид нагнулся н медленно приблизился к пти це. Выражение его лица изменилось. Первоначальное возбужде ние, вызванное открытием, сменилось замешательством, а затем неподдельным горем>.

Мы видим, что при первом столкновении со смертью детеныши как гориллы, так и человека не понимают, что это такое. Через несколько недель Дейвид снова увидел мертвую птицу, однако теперь его реакция была совершенно иной. "Он поднял птицу и... побежал с ней к дереву, держа се над головой. Он повторил это действие несколько раз... сопровождая его движениями, ко торые можно было интерпретировать как птичий полет. Когда попытки оживить птицу, посадив ее на дерево, не увенчались успехом, Дейвид убедился в их бесполезности. Поняв это, он успокоился и больше не проявлял к птице ни малейшего инте реса".

По-видимому, у различных видов животных нет никакого пред расположения к определенной модели поведения при виде смерти. Первое столкновение со смертью редко вызывает какую-нибудь реакцию со стороны молодой неопытной особи. Поведение при последующих столкновениях со смертью в значительной мере опре деляется первым и дальнейшим опытом. Дети до некоторой степе ни подготовлены к первому контакту со смертью, так как они очень рано привыкают иметь дело с исчезающими и возникающими вновь явлениями. Смена дня и ночи, сна и бодрствования, игра в прятки - все это вводит контрастные понятия бытия и небытия. Ада Морер утверждает, что слова "peek-a-boo", произносимые в детской игре в прятки, произошли от древнеанглийской фразы, означающей "живой или мертвый". Постепенно ребенок понимает, что хотя одни вещи уходят и возвращаются, а другие исчезают навсегда.

По-видимому, развт-ие представлений ребенка о смерти прохо дит через несколько четко определенных этапов. Дети до пятилет него возраста сначала вообще не понимают, что такое смерть. OHI считают все живым. Ребенок может принести домой несколько ка мешков, чтобы им не было скучно, или обходить стороной ого родное пугало, чтобы его не видеть. В этом возрасте дети воспри нимают все вещи в неразрывном единстве и не пытаются провес ти различие между живым и неживым. Возможно, потому, что } них еще нет для этого критериев, ибо они еще не научились рас членять мир, однако очень хочется сравнить примитивный анимизм с новым "космическим сознанием". Убеждаясь, с какой необыкно венной ясностью дети видят сложнейшие вещи, я не могу отделать ся от мысли, что в этой, широко распространенной вере в универ сальность жизни есть много истины. Если дети из Венгрии, Китая Швеции, Швейцарии и Соединенных Штатов имеют одни и те ж(

понятия о жизни и смерти, разумно ли просто отмахиваться от них как от детских выдумок?

Впоследствии, когда ребенок учится или его учат нашей интер претации действительности, ранний анимизм слегка меняется. Де тей вынуждают признать существование смерти, но в возрасте от пяти до семи лет они идут на компромисс и начинают думать и говорить о смерти как о временном состоянии. Пятилетний ребенок говорит о своей собачке, что "ее не слишком сильно убило", тогда как другой, шестилетний, объясняет, что, когда кто-то умрет, "он еще что-то чувствует, а уж когда он умрет совсем, он уже не чувствует ничего". По мнению Марии Нейги, дети считают жизнь и смерть взаимозаменяемыми потому, что сама идея смерти пре вышает их понимание. Но так ли это? Многие сообщества взрос лых не верят в неумолимость смерти. На Соломоновых островах умерший обозначается словом mate, но похороны носят празднич ный характер, потому что mate - одно из состояний, как, напри мер, зрелость, длящееся годами и просто ведущее к другому уров ню жизни.

Под жестким давлением взрослых дети от семи до девяти лет отказываются от своих детских представлений о гармонии жизни и, как и взрослые, ищут утешения в персонификации смерти в об разе скелета или привидения. В этом же возрасте ребенок пыта ется определить размеры смерти, имитируя смерть в таких играх, как казаки-разбойники. Вероятно, имитация смерти в играх является наиболее эффективным способом приспособить взрослую идею смерти к жизни. Поэтому к девяти годам большинство детей воспринимают смерть как "окончательное прекращение всех жизненных функций". По словам философа и писателя Карлоса Кастанеды, ребенок овладевает описанием мира и находит свое место в нем, "когда его восприятие способно давать происходяще му соответствующую интерпретацию, которая, совпадая с приня тым описанием, подтверждает его правомерность".

До настоящего времени не проводилось серьезных исследова ний смерти или восприятия смерти у животных, но существуют отдельные рассказы и разрозненные экспериментальные наблю дения, вместе составляющие удивительную картину. При знаком стве с подобными фактами идея всеобщей неразрывности все ме нее кажется детской.

Розалия Абрью, первая начавшая выращивать шимпанзе в не воле, приводит случай, связанный со смертью одной из самок шим панзе в ее питомнике. Как только обезьянка, находившаяся внутри помещения, умерла, ее приятель-шимпанзе, гулявший в парке, начал кричать. "Он продолжал кричать, озираясь, как будто он что-то увидел". Затем, когда погиб другой шимпанзе, повторилось то же самое. "Он кричал, кричал и кричал. И он все