На каком этапе преобразования звука оказываются более сложными - на пути от его источника до воспроизводимой записи или от восприятия акустических колебаний до формирования эмоции? Конечно, на втором. Неотъемлемыми частями звукового анализатора являются не только слуховые рецепторы, но и мозговые центры, отвечающие за обработку, восприятие и "оценку" звука. Более того, при всей сложности звукорежиссерской профессии первый из названных этапов преобразования музыки поддается формализованному описанию и стандартизации, а второй - нет. Изменение громкости - мощный инструмент выразительности звука. Конечно, можно обойтись и без этого. Например, клавесин издает звуки в достаточно узком динамическом диапазоне (его молоточки бьют по струнам с одинаковой силой). Такая музыка тоже может быть источником острого наслаждения. Однако создание фортепиано (вдумайтесь в название: "громко-тихо"), ставшее возможным благодаря изобретению рояльного механизма, дозирующего силу удара молоточка в зависимости от особенностей нажатия клавиши, обогатило музыку новыми оттенками.

То, что индустрия звукозаписи, прекрасно понимая изложенные соображения, шаг за шагом сужает динамический диапазон своей продукции, - один из примеров парадоксальной регуляции рынка. В тех случаях, когда потребитель принимает решение о покупке, ориентируясь на второстепенные качества товара, продукция всей отрасли может деградировать, оптимизируя лишь те качества, которые воспринимаются при поверхностном знакомстве. Вот аналогия из иной отрасли. Как вы думаете, какой параметр будут оптимизировать издатели, выпускающие, к примеру, научно-популярную литературу? Забота о качестве текста, требующая серьезных вложений в авторов и редакторов, не повышает продажи, а вот оттачивание броскости обложек оказывается весьма выгодным делом.

Но, с другой стороны, часто ли мы выбираем, ориентируясь по сущностным качествам предметов, а не по внешним сигналам? Как мы выбираем профессию, политиков, способы заработка? Нет уж, давайте лучше о музыке…

Автор: Василий Щепетнев

Давным-давно читал я письмо пролетарского писателя Горького, в котором он советовал другому пролетарскому писателю создать роман о чёрте - владельце лавки. Чёрт продает людям всякий хлам под видом необходимых вещей, взамен забирая не только деньги, но и душу. Но где читал - не помню. Собрался написать статью "Стивен Кинг как зеркало русской литературы". Понадобилось имя адресата: кому все-таки Горький дал идею, реализованную Кингом в "Необходимых вещах"?

Поисковики на "Горький чёрт" дали преогромное количество ссылок, лавка тоже не очень помогла. Да и далеко не всё, написанное Горьким, представлено в Интернете. В отчаянии я бегал из одной сетевой библиотеки в другую, пока не устал. Сел на скамеечку перевести дух. А из библиотеки - шум, гам и перья летят. Встреча читателей и писателей. Спорят до хрипоты, должны ли библиотеки быть исключительно платные, или можно читать безденежно. Читатели, разумеется, хотят дармовщины, а писатели возражают в смысле, что им пить-есть нужно. Спор этот длится много веков, еще Сервантес жаловался на пиратов-издателей (все ж не на библиотекарей и не на читателей), однако воз и ныне там. Хочется справедливости, да только справедливость у каждого своя. Значит, следует жить по Закону. Но Закон в России обыкновенно исполняется, если за ним стоит Сила. А какая у писателей Сила? Вот и сотрясают гневными филиппиками сетевое пространство, понося библиотеку в зоне .ec, сиречь Эквадора.

А - зря. Пустое. Нерациональная трата сил и эмоций. Пусть читают, и побольше, побольше. Сила писателя есть Слово, а не Суд и Закон. Хочется кушать - вплети в текст послание к читателю, да такое, чтобы он, закрывая книжку, тут же раскрывал кошелек и посылал автору денег сообразно возможности. Все, конечно, не пошлют, но на пять процентов можно рассчитывать твердо.

Правда, глаголом жечь сердца и раскрывать кошельки дано не каждому. Создал коллектив тружеников новую игрушку или текстовый процессор, а слов жалостных не нашлось. Уповают на хитроумные системы защиты, которые держатся когда месяц, когда неделю, а иногда и в день выхода ломаются. В споре брони и снаряда победу безоговорочно одерживает снаряд. И что делать?

Искать нестандартные пути. Нормальные герои всегда идут в обход.

Уязвленный чтением очередного лицензионного соглашения, где прописывались права потребителя программного обеспечения (почти никаких, только без "почти") и обязанности производителя (еще меньше), спустя самое непродолжительное время я сумел вернуть благоприятное расположение духа. В соглашении упускают одну, но крайне важную деталь.

И тут же в духе времен всеобщего энтузиазма, пока иссякшего, но уже грядущего, я написал - закон не закон, а так, вроде.

Пункт первый: Подданный Земного Шара по праву рождения имеет право на личный хранитель информации объемом один терабайт (примечание: объем есть штука изменчивая, и в завтрашний терабайт войдет много меньше, чем во вчерашний гигабайт. Потому, по усмотрению начальства, объемы можно менять - например, при переходе в более высокий чин добавлять, а при ссылке в Сибирь и вовсе лишать).

Пункт второй: Подданный Земного Шара по праву рождения имеет право безмездно загружать личный хранитель любой информацией.

Пункт третий: Подданный Земного Шара не имеет права самовольно удалять однажды загруженную информацию под страхом расстреляния.

Только и всего.

Отсутствие запрета на удаление установленной программы - грубейший просчет софтверных умельцев. Когда запрет введут, мир изменится радикально. Не думаю, что человек всю жизнь будет обходиться пакетом Office XP, третьим Думом и Вистой. Нет, конечно. И Office 2012, и пятый Doom, и мир "МетаВисты" для него вполне открыт. Но возникнет синдром шагреневой кожи, и потому спустя самое непродолжительное время потребитель начнет криком кричать: верните право удалять программы, а взамен требуйте что угодно. Даже деньги. Тут-то Генри Морган и превратится в губернатора Ямайки, потому что поймет: пиратское дело - табак. И станет уважаемым продавцом утилит удаления.