А.С.: В книге «Поиски вымышленного царства» вы приводите еще более невероятные данные. Мы привыкли считать, что завоеватели Руси были отъявленные нехристи. А оказывается, большинство из них принадлежало христианской вере, хотя и не православного, а иного толка – несторианского. Видимо, эта «поправка» способна в корне поменять наш взгляд на отечественную историю?

Л.Г.: Видите ли, искажений вообще очень много. Примером может служить тот же Ветхий Завет Библии. Читая только его, невозможно усомниться, что вся история Ближнего Востока в первом тысячелетии до нашей эры вращалась вокруг Израиля и Иудеи. На самом же деле, как мы теперь хорошо знаем, Израиль и Иудея были захолустьями ближневосточного мира, исторические судьбы которого в эту эпоху определялись совсем другими народами и государствами.

Точно так же из «Песни о Роланде» вытекает, что главным событием первого похода Карла Великого в Испанию в 778 году была геройская смерть Роланда в неравном бою с маврами. Но, как известно, такого боя вообще не было, и Роланд на самом деле был убит в Ронсевальском ущелье басками, а не мусульманами. Однако такое явное искажение событий не мешает «Песне о Роланде» оставаться первоклассным историческим источником, как не мешает оно оставаться таковым же и «Слову о полку Игореве», хотя описанный в нем поход князя Игоря на половцев в 1185 году проходил совсем не так, как изложено в «эпосе».

А.С.: Но в степи христиане были?

Л.Г.: Да, были. Уже в VI веке миссионеры не без успеха проповедовали свою веру среди кочевых тюрок. А через пятьсот лет, скажем, в Мерве находился православный митрополит, неподалеку же, в Самарканде, сидел митрополит несторианский. Факты свидетельствуют, что православные проникли и в Хорезм. Что касается Монголии, то большая часть кочевников принимает христианство и приспосабливает его к своей устоявшейся культуре. Надо думать, значение этой религии для них заключалось не в том, чтобы наиболее последовательно приобщиться к церковным канонам, а в том, чтобы противопоставить китайским культурным влияниям нечто весомое и равноценное буддизму. Почему не мусульманство? Степняки тогда воспринимали ее как религию горожан, «цирюльников и портных».

Так вот, в 1145 году в католической Европе распространился слух, потрясший воображение королей и прелатов, рыцарей и купцов, благородных дам и прекрасных куртизанок, грубых провинциальных баронов и моряков Средиземноморья, – слух о «царстве пресвитера Иоанна», которое существует далеко на Востоке и где исповедуют Христову веру. И уж если кто спасет от нашествия неверных, так это святой Иван!

Действительность смешалась с вымыслом. Однако, пока надежды сменялись разочарованием, произошла череда событий, в том числе и таких. В союз с монголами, покорившими много стран, включая половецкую степь, Великий Булгар и Русь, в этот союз с завоевателями вступил царь Малой Армении Гетум I, который в 1253 году лично прибыл в ханскую ставку и просил рассмотреть семь статей договора о союзе. Любопытно, что конкретно предлагал он властителю: 1) креститься всем народом; 2) установить дружбу христиан и татар; 3) освободить духовенство от податей; 4) возвратить Святую Землю христианам; 5) покончить с багдадским халифом; 6) чтобы по просьбе царя все татарские военачальники без промедления оказывали ему помощь; 7) вернуть земли, ранее отнятые у армян мусульманами.

Долго ли, коротко ли, в феврале 1258 года монгольская армия заняла Багдад. Восточные христиане восприняли падение столицы халифата как небесное возмездие угнетателям за века унижений и позора. Хан даже подарил несторианскому патриарху дворец халифа для устройства резиденции. Мусульманские мечети в Алеппо, Дамаске, Хаме, Хомсе, Баниясе горели, а христианские храмы украшались трофеями. Казалось, что дни господства ислама сочтены. Лишь предательство крестоносцев Иерусалимского королевства, уже потерявшего святой город, сорвало этот план. В основе же такой подлости – недоверие к степнякам, хотя они уже 200 лет исповедовали христианскую веру.

Кочевники, став христианами, оставались в глазах греков степными варварами, а в глазах латинян – дикарями, пусть не язычниками, но еретиками; в обоих случаях они были чужими. Сказывалась традиционная вражда оседлого земледельца, тем более – горожанина, к кочевому скотоводу. Крестоносные монахи, категорически отказавшись выступить единым фронтом с «монгольскими чертями», сами себя, как выражаются русские, подвели под монастырь. Через год началась эвакуация европейцев из Палестины. Агония Иерусалимского королевства протянулась три десятилетия, а, вернувшись в прекрасную Францию, рыцари ордена тамплиеров попали в жуткий процесс и были уничтожены.

А.С.: Это, я думаю, хорошо известно многим, даже из учебников, популярных романов и фильмов. Но какое отношение тамплиеры имеют к татарам и всему, что произошло с ними впоследствии?

Л.Г.: Самое прямое отношение! Как могли паладины Гроба Господня объяснить христианскому миру, то есть католической Европе, свои действия, приведшие к поражению несторианского воинства и гибели собственных крепостей – плацдарма христианской агрессии на Ближнем Востоке? Каждый нормальный европейский политик после 1260 года мог и даже должен был спросить у них: зачем они совершили предательство? И вот был выдуман ответ: монголы-де – исчадия ада, гораздо хуже мусульман и вообще кого угодно. Вместо благостной сказки о вымышленном царстве в оборот пошла вторая сознательная ложь, я называю ее «черной легендой».

Странно было бы полагать, что уцелевшие крестоносцы приняли вину за поражения на себя. И другое можно понять: почему антитатарская выдумка пошла гулять «по Европам»? До Балтики и Адриатики докатились волны степного наступления, страшно перепугав обывателя. Так что версия стала привычной и общедоступной, а отрицательные качества татарина скоро начали восприниматься людьми как нечто всегда ему присущее, будто черту – козлиные рожки и копытца. Именно европейцы возненавидели татар больше всего. Прошло семь столетий, и большинство средневековых представлений пересмотрено, отброшено, и ныне о человеках с песьими головами или с глазами спереди и сзади нельзя говорить без улыбки. Но ведь наивная татаро– или монголофобия – вымысел того же порядка. И ведь жив курилка!