Слезы потоком хлынули из глаз Вариной. Леонид Аркадьевич встал, запер дверь и сказал:

– Я врач, давал клятву Гиппократа и никогда не нарушал тайну пациента. Мы с женой посмотрели все картины с вашим участием, восхищаемся вашей удивительной красотой…

– Ах, дружочек! – прервала его Зоя, перестав рыдать. – Вы только меня выслушайте!

Леониду Аркадьевичу было не привыкать узнавать чужие секреты. В некотором роде он служил для своих больных этакой урной, куда сваливали душевный мусор и сливали негатив. Но история Вариной поразила врача. Нет, не фактами, а тем, насколько экранный образ Зои – а она всегда играла веселых блондинок – не соответствовал настоящей судьбе женщины.

У Зои были муж Феликс, невероятно талантливый математик, мировая величина, сын Гриша, шикарная квартира, машина, дача, шубы, золото, брильянты, шумная слава и имидж абсолютно счастливой женщины. Вариной завидовали тысячи советских баб, многие хотели бы оказаться хоть на пару дней на месте Зои, вот только никто и понятия не имел, как обстояло дело в действительности.

Феликс был циклотимиком, его настроение менялось мгновенно. Только что Варин купил жене цветы и тут же мог этим же букетом отхлестать ее по лицу. В злую минуту Феликс охотно распускал руки, мог ударить Зою, швырнуть ее на пол и пнуть ногой. Актриса, боявшаяся, что слух о неподобающем поведении супруга дойдет до начальства и ему запретят выезжать за границу, молча терпела побои. В доме никогда не было прислуги, хозяйство актриса вела сама, справедливо полагая: домработница не станет молчать. Зоя научилась лечить синяки бодягой и всегда держала лед в холодильнике. Когда муж выбил ей два зуба, она храбро соврала стоматологу:

– Я поскользнулась и упала лицом на ступеньки.

Самое интересное, что Вариной удалось сохранить тайну – их семью считали образцовой. После очередного припадка ярости Варин испытывал угрызения совести и кидался за подарками. Первую сумку «Марго» он преподнес супруге в Париже – после того, как вывихнул ей руку; вторую купил в Лондоне, чуть не утопив Зою в ванне; третья досталась ей в Италии, когда супруг поколотил жену настольной лампой, и она, боясь обратиться к местному врачу, целую ночь вытаскивала из ран мелкие осколки стекла пинцетом для бровей.

– Моя жизнь – каторга в цветах, – вздыхала Зоя, – а муж – зверь с тортом. Но я любила Феликса за минуты раскаяния. Впрочем, нет, я обожала мужа даже в моменты его припадков. Только умоляла его: на людях сдерживайся и при сыне не дерись.

И что интересно: Феликс беспрекословно выполнял просьбу жены. Мило танцевал с ней на вечеринке у какого-нибудь Варвиано, который был фанатом Зои, а потом, вернувшись в отель, запирал номер и устраивал побоище.

Три года назад Феликс скончался, Зоя похоронила мужа и стала жить спокойно. У вдовы было много ценных вещей, она не переживала ни за свою судьбу, ни за будущее сына. Да, денежные сбережения растаяли, но остались драгоценности, предметы искусства, в конце концов – сумки «Марго». Зоя отлично знала их стоимость.

Гриша тихо существовал возле матери, никаких попыток уйти от нее он не делал. Окончил школу, поступил в институт, получил диплом. Девушки молодого Варина не интересовали, и Зоя даже стала беспокоиться по этому поводу. Еще ее пугало отношение сына к животным – парень мог ударить собаку, пнуть кошку… Впрочем, свое поведение он объяснял так:

– Я аллергик. Не дай бог случится шок – и я умру.

Иногда Зое становилось страшно: а ну как сын со временем превратится, как и его отец, в циклотимика? Но она успокаивала себя – все нормально, Гриша просто боится заболеть.

А потом Григорий подцепил грипп, вирус уложил его на несколько недель в постель. Болезнь протекала тяжело, Зоя усиленно лечила сына и очень обрадовалась, когда температура упала.

– Отлично! – сказала мать, глядя на градусник. – Давай, попробуй встать и…

Договорить она не успела – мощный удар кулака опрокинул ее на пол. Зое почудилось, что перед ней Феликс, настолько обезумевший сын походил на покойного отца.

То ли грипп так повлиял на здоровье Гриши, то ли в нем проснулась дурная генетика, несчастная Варина не знала. Но ее жизнь словно сделала поворот назад. Поправившись, Григорий стал бить мать, но в отличие от Феликса у парня не бывало минут раскаяния. Молодой человек никогда не просил прощения, и с каждой неделей побои становились все сильнее. В конце концов Зоя поняла: если не принять мер, сын ее попросту убьет!

– Сделайте что-нибудь! – умоляла врача Зоя.

Леонид Аркадьевич встал.

– Да, я согласен вам помочь. Где ваш сын?

– Дома, – прошептала несчастная. – Я бы не пришла, сумела бы приспособиться к сыну… вытерпела… но, понимаете…

Актриса прижала руки к груди и стала рассказывать дальше.

Гриша налетел на соседку по дому, некую Ольгу Тимофеевну. Дама, противная во всех отношениях, сделала младшему Варину замечание, а тот кинулся на нее с кулаками.

– То, что он бросается на меня, – шептала Зоя, – это ерунда. Но Гришу могут арестовать. Я дала Ольге Тимофеевне денег, но… Она пришла опять! Требует еще. Если сын узнает, что я стала объектом шантажа…

– Поехали, – велел психотерапевт. – Жаль, что вы не обратились ко мне раньше, но я приложу все усилия.

Через пару часов Леонид Аркадьевич уговорил Гришу лечь в больницу и привез его к себе. Варина устроили на единственное свободное место – положили в бывший кабинет рефлексотерапии. В соседях у парня оказался Олег Ветров, а через стеклянную стенку, загораживавшую обзор, но не задерживающую звуков, находились Полина Яценко и Катерина Лузгина.

Леонид Аркадьевич и впрямь был кудесником – Гриша быстро восстановился, он ужаснулся, когда осознал, что проделывал с матерью, и стал раскаиваться.