Об этом генералы знали, разведка работала хорошо, да и Петр Шафиров не зря в Царьграде время, проводил, успел подкупить, кого следует. В начале февраля к лагерю должны подойти отряды азовской и воронежской губернии под командованием генерал-майора Шидловского.

Однако основные силы фельдмаршала Шереметьева должны были сосредоточиться под Каменец-Подольским, для скорейшего продвижения к Молдавии будущей весной, сразу же как только дороги станут более-менее проходимыми для пешего войска, плюс ко всему дополнительно прикрывалась вся юго-западная украина Русского царства…

Людвиг фон Алларт.

– Залпами, повзводно, с правого крыла, ПЛИ!

Солдаты двух полков выстроились перед лагерем, отрезая заигравшихся в казаков-разбойников запорожцев от крымской конницы, спешно удирающей подальше от плотного картечного, фланкированного огня лицевых редутов. Сотни тел загорелых татар и их невысоких, жилистых лошадок остались лежать невдалеке, как напоминание очередного провала в атаке на полевой лагерь генерала-поручика Алларта. Роты полков перестроились из шести шереножного строя в трех шереножный, первая шеренга каждой роты опустилась на колено, две другие вплотную подошли к ней, занимая позицию за спиной товарища.

Вот только сейчас, увидев оплошность противника, пустившего вслед за конницей спешенных бунтующих казаков, командующий пятнадцатитысячным войском решился на оголение тыла, путем вывода двух полков в поле. Безумец, крикнул бы какой-нибудь горлопан в Европе, пытаясь отговорить генерала от столь опрометчивого поступка, но не таковы были молодые и не очень офицеры русского воинства, смешенного с калмыками и донскими, яицкими, терскими казаками. Они прекрасно понимали, что такое дисциплина регулярной армии. Закаленные в десятках сражений и битв они четко без суеты выполняли приказ, выстраиваясь в колонны, становясь в шеренги под ливнем стрел и градом пуль, картечи, бомб и ядер.

Русское воинство как идеальный механизм подчинялось командиру, принося победы в сражениях. Вот только опытных командиров среднего звена по-прежнему не хватало у этого воинства, потом и кровью отбирая достойнейших, получающих опыт не в училищах и школах, а в суровой воинской жизни.

Между тем, запорожцы, поняв, что угодили в капкан, попытались, было сунуться к правому крылу попали под плотный ружейный огонь, плавно, словно волна смещающийся влево, гоня запорожцев в сектор перекрестного обстрела с трех редутов.

Не успели солдаты отстреляться, как завизжали взрывы чугунных чушек в рядах казаков, послышался далекий свист картечи, ухнули бомбы, разбрасывая осколки… Где-то вдалеке забили десятки барабанов, призывая казаков отступить. Дураки! Отступать то уже и некому! От двух тысяч осталось всего пара сотен, да и те едва ли сумеют выбраться из ловушки. Бунтовщики, присоединившиеся к войску хана Девлет Гирея падали как перезревшие колосья, поливая сукровицей чернозем в излучине Конской Воды.

Между тем на деревянном возвышении в центре лагеря, напоминающем обычную смотровую башню, обитую на всякий случай тонкими листами железа сидел Людвиг фон Алларт, рядом с ним были четыре человека, внимательно следивших за очередной атакой татар и казаков их полевого лагеря.

– Если к нам не подойдет подкрепление в течение недели, то нам просто-напросто не хватит боеприпасов и пороха чтобы отбиваться от этих упертых визжащих степняков!– нахмурившись, генерал-поручик глядел, как под частую барабанную дробь возвращаются в крепость солдатские полки.

– Гонец же вчера прибыл, недалече наши, успеют обернуться, татарва не сможет дойти до них, благо, что переправу мы и вовремя перекрыли, иначе погуляли бы эти басурмане по Руси-матушке, много горя принести смогли бы,– ответил бригадир Осипов.

– Сколько у нас было войск, Дмитрий? Почти двадцать тысяч! А сейчас дай бог на ногах тринадцать с половиной стоит, еще полторы тысячи ранены, в госпитале лежат, даже в караул их ставить нельзя. Долго так продолжаться не может, и если подкреплений не прибудет в ближайшую неделю, то татары смогут нас опрокинуть и выбить из лагеря. Люди устали, провизии не хватает, уже сейчас порционы сокращены на треть,– сухо заметил генерал-майор Бутурлин, прибывший в полевую крепость в середине февраля с корпусом из двух солдатских полков и полутора тысячами донских и яицких казаков.

– Ничего, наши солдаты положили проклятых басурман много больше, чем мы ожидали, намного больше! Вспомни, сколько их было? Почитай все сто тысяч вместе с изменниками, наверное, а сейчас? Пятую часть хан уже здесь положил, и еще столько же положит, а то и больше, как только подкрепление подойдет. Правда тогда уже он ничего не сможет сделать, ведь силенок то у него неоткуда взять, османы на Балканах армию собирают, не успеют помочь, коли нам идея придет в голову на Перекоп идти,– улыбнувшись, сказал Алларт.