Но вышний дар богов,- тогда

Сей дар богов лишь к чести

И к поученью их путей

Быть должен обращен, не к лести

И тленной похвале людей.

Владыки света люди те же,

В них страсти, хоть на них венцы;

Яд лести их вредит не реже,

А где поэты не льстецы?

И ты сирен поющих грому

В вред добродетели не строй;

Благотворителю прямому

В хвале нет нужды никакой.

Хранящий муж честные нравы,

Творяй свой долг, свои дела,

Царю приносит больше славы,

Чем всех пиитов похвала.

Оставь нектаром наполненну

Опасну чашу, где скрыт яд".

Кого я зрю столь дерзновенну

И чьи уста меня разят?

Кто ты? Богиня или жрица?

Мечту стоящу я спросил.

Она рекла мне: "Я Фелица";

Рекла - и светлый облак скрыл

От глаз моих ненасыщенных

Божественны ее черты;

Курение мастик бесценных

Мой дом и место то цветы

Покрыли, где она явилась.

Мой бог! мой ангел во плоти!..

Душа моя за ней стремилась,

Но я за ней не мог идти.

Подобно громом оглушенный,

Бесчувствен я, безгласен был.

Но, током слезным орошенный, 

Пришел в себя и возгласил:

"Возможно ль, кроткая царевна!

И ты к мурзе чтоб своему

Была сурова столь и гневна,

И стрелы к сердцу моему

И ты, и ты чтобы бросала,

И пламени души моей

К себе и ты не одобряла?

Довольно без тебя людей,

Довольно без тебя поэту

За кажду мысль, за каждый стих

Ответствовать лихому свету

И от сатир щититься злых!

Довольно золотых кумиров,

Без чувств мои что песни чли;

Довольно кадиев, факиров,

Которы в зависти сочли

Тебе их неприличной лестью;

Довольно нажил я врагов!

Иной отнес себе к бесчестью,

Что не дерут его усов;

Иному показалось больно,

Что он наседкой не сидит;

Иному - очень своевольно

С тобой мурза твой говорит;

Иной вменял мне в преступленье,

Что я посланницей с небес

Тебя быть мыслил в восхищенье

И лил в восторге токи слез.

И словом: тот хотел арбуза,

А тот соленых огурцов.

Но пусть им здесь докажет муза,

Что я не из числа льстецов;

Что сердца моего товаров

За деньги я не продаю,

И что не из чужих анбаров

Тебе наряды я крою.

Но, венценосна добродетель!

Не лесть я пел и не мечты,

А то, чему весь мир свидетель:

Твои дела суть красоты.

Я пел, пою и петь их буду

И в шутках правду возвещу;

Татарски песни из-под спуду,

Как луч, потомству сообщу;

Как солнце, как луну, поставлю

Твой образ будущим векам;

Превознесу тебя, прославлю;

Тобой бессмертен буду сам.

1783-1784 (?)

В прекрасный майский день,

В час ясныя погоды,

Как всюду длинна тень,

Ложась в стеклянны воды,

В их зеркале брегов

Изображала виды;

И как между столпов

И зданиев Фемиды,

Сооруженных ей

Героев росских в славу,

При гласе лебедей,

В прохладу и забаву,

Вечернею порой

От всех уединяясь,

С Пленирою младой

Мы, в лодочке катаясь,

Гуляли в озерке;

Она в корме сидела,

А посредине я.

За нами вслед летела

Жемчужная струя,

Кристалл шумел от весел:

О, сколько с нею я

В прогулке сей был весел!

Любезная моя,

Я тут сказал,- Пленира!

Тобой пленен мой дух,

Ты дар всего мне мира.

Взгляни, взгляни вокруг,

И виждь - красы природы

Как бы стеклись к нам вдруг:

Сребром сверкают воды,

Рубином облака,

Багряным златом кровы;

Как огненна река,

Свет ясный, пурпуровый

Объял все воды вкруг;

Смотри в них рыб плесканье,

Плывущих птиц на луг

И крыл их трепетанье.