В некоторых странах Европы и Америки в свою очередь образованы особые общества помощи политическим заключенным в советской России. Частью этих обществ руководят иностранные социалисты, частью - левые круги русской эмиграции (в Париже, Берлине, Праге и т. д.). И снова та же картина: вся помощь идет исключительно только так называемым "политическим и партийным", то есть той категории советских арестантов, которая и так уже находится в несравненно лучших условиях, чем остальные заключенные.

Вечно голодные, избиваемые и убиваемые, раздетые, босые, вгоняемые в могилу непосильным трудом, болезнями и голодом "контрреволюционеры" - 90 проц. заключенных на Соловках и в других тюрьмах - всем миром брошены на произвол судьбы.

{193} Да будет услышан мой слабый голос людьми, не потерявшими совести и чувства жалости к страдающим братьям, да сплотятся они для помощи гибнущим на Соловках представителям многострадальной русской интеллигенции, среди которой есть немало стариков, инвалидов, женщин и детей!

Соловецкие чекисты никогда не вмешивались во внутреннюю жизнь "политических и партийных". В их среду никогда не вселялись шпионы ГПУ - так называемые "стукачи" и "сексоты". Охрана Савватиевского скита, всегда ограничивалась внешними патрулями.

Сам "Начуслон" Ногтев в последнее время не рисковал навещать Савватиевский скит. Сознавая свое привилегированное положение, бывшие социалисты каждый раз встречали его громкими криками:

– Вон, пошел вон! Зверь, палач!..

Все сношения с внешним миром "политические и партийные" вели обычно через Эйхманса, всегда внимательно выслушивавшего их просьбы и требования.

В Савватиевском скиту с самого начала была устроена довольно большая библиотека, которая - с разрешения соловецкой администрации - получала русские и иностранные журналы, газеты и книги. В скиту существовал даже своего рода университет с регулярными занятиями и штатом преподавателей из среды его обитателей, Пользовавшиеся большой популярностью среди "политических и партийных" старосты скита Богданов (видный социал-демократ, весной 1925 года уехавший из Соловков), Самохвалов (член центрального комитета партии социалистов-революционеров), эсер Крюков, меньшевик Мимулов, анархисты Школьников и Чарин часто читали лекции по общественным, научным и политическим вопросам.

Читателю предоставляется судить, что сделал бы Ногтев с "каэрами", если бы последним вздумалось проповедывать в лагере свои идеи!

К услугам "политических и партийных" всегда были свои доктора, им разрешалось выписывать из центра лекарства и инструменты.

В Савватиевском скиту довольно часто заключались между его обитателями браки, строго запрещенные в остальном лагере. Бывшие социалисты имели право жить на Соловках с женами и детьми.

Им разрешалось писать и получать неограниченное число писем, посылки на их имя никогда не задерживались. У "политических и партийных" никогда не отбирали денег и вещей, в том числе и кожаных, на которые в лагере почему-то устраиваются целые облавы. Скиты, ими занятые снабжаются в достаточном количестве дровами и керосином для освещения.

Справедливость требует сказать, что, добиваясь своего исключительного положения на Соловках, "политические и партийные" отстаивали свои требования с решительностью, доходившей до самопожертвования.

Так, когда зимой 1923 года группа бывших социалистов каталась на лыжах и коньках близ Савватиевского скита и пела антисоветские песни, которые не умолкли, несмотря на категорический приказ стражи, взвод чекистов открыл по группу стрельбу. Было убито восемь человек, в том числе 3 женщины.

Некоторое время спустя за упорное отстаивание своих прав снова было расстреляно несколько человек "политических и партийных" и в том числе опять женщины (кажется, члены социал-революционной партии Котовская и Бауэр, как мне рассказывали в лагере).

Преклоняясь перед этими невинными жертвами чекистского произвола, я все же не могу не сказать, что они - капля в море по сравнению с тысячами расстрелянных, задушенных и уморенных голодом "контрреволюционеров". О случаях единичных расстрелов "политических и партийных" все же доходят слухи заграницу через тот же Красный Крест. Тысячи же могил других соловецких мучеников остаются никому неизвестными.

{194} Привилегированное положение "политических и партийных" послужило поводом к тому, что многие вновь прибывающие на Соловки партии заключенных добиваются признавания за ними принадлежности к "политическим и партийным", хотя бы они к социализму не имели никакого отношения.

С начала 1924 года ГПУ принялось энергично "разгружать ВУЗ'ы" (высшие учебные заведения) от "некоммунистического элемента". Вычищенные студенты, попадая на Соловки, стали требовать расселения по скитам, освобождения от работ и улучшенного питания, назвав себя "политическими и партийными".