Глава 5

КЛУБ "ДИОГЕН"

На следующее утро, проснувшись, я обнаружил, что Холмс уже встал и шагает по комнате. Ни словом не обмолвившись о злоключении, которое нас постигло накануне вечером, он сказал: - Уотсон, не согласитесь ли вы написать кое-что под диктовку? - С радостью. - Извините меня за то, что я низвожу вас до роли личного секретаря, но у меня есть особая причина желать, чтобы подробности этого дела были сформулированы в должном виде. - Особая причина? - Вот именно. Если у вас есть свободное время, мы наведаемся сегодня во второй половине дня к моему брату Майкрофту, в его клуб. Консультация с ним может быть нам полезна. Ведь в некоторых отношениях аналитические способности Майкрофта намного выше моих. - Мне известно, как высоко вы его цените. - Конечно, его способности, так сказать, сидячие, в том смысле, что он терпеть не может двигаться. Если бы кто-нибудь изобрел уличное кресло, которое доставляло бы человека из учреждения домой и обратно, Майкрофт первым бы приобрел его. - Да, помнится, он не любит отклоняться от заведенного порядка. - Поэтому он стремится свести все задачи, человеческие и прочие, к масштабам шахматной доски. На мой вкус, это - чрезмерное сужение, но, в общем, его методы часто помогают соображать. Холмс потер руки. - А теперь перечислим наших действующих лиц. Не обязательно в порядке значимости. Итак, первый - герцог Шайрский... Холмс диктовал в течение часа. Потом он шагал по комнате, пока я пытался хоть немного систематизировать записи. Закончив, я протянул ему следующее резюме. В нем содержалась информация, которая до тех пор была мне неизвестна, - факты, собранные Холмсом после вчерашнего вечера. ГЕРЦОГ ШАЙРСКИЙ (Кеннет Осборн) Нынешний обладатель земель и титула, известного с 1420 года. Двадцатый потомок по прямой линии. Герцог ведет замкнутый образ жизни в своих имениях или в городском доме на Беркли-стрит, где занимается живописью. Имеет двух сыновей от жены, которая скончалась десять лет тому назад. Больше не женился. ЛОРД КАРФАКС (Ричард Осборн) Старший сын Кеннета. Прямой наследник герцогского титула. Имеет одну дочь - Дебору. Жена его трагически погибла при родах. Ребенок живет в девонширском имении на попечении гувернантки. Отец и дочь чрезвычайно привязаны друг к другу. Лорд Карфакс - филантроп. Он щедро жертвует свои деньги и время приюту на Монтегю-стрит в Лондоне, прибежищу обездоленных. МАЙКЛ ОСБОРН Второй сын Кеннета. Источник позора и горестей для своего отца. По имеющимся данным, Майкл, досадуя на свое положение второго сына, не наследующего титул, пустился в разгул. Поставив перед собой цель втоптать в грязь титул отца, он, как сообщают, женился на уличной женщине, очевидно, для того, чтобы еще больше преуспеть в выполнении этой неблаговидной цели. Сей достойный порицания поступок, вероятно, был совершен им в бытность студентом-медиком в Париже. Вскоре он был исключен из Сорбонны. Дальнейшая его судьба и нынешнее местопребывание неизвестны. ЙОЗЕФ БЕК Ростовщик, владелец ломбарда на Грейт Хиптон-стрит. Судя по всему, вряд ли представляет интерес. ДОКТОР МЕРРЕЙ Медик не только по образованию, но и по призванию, заведует моргом на Монгепо-стрит. Посвятил свою жизнь созданному им по соседству с моргом приюту. СЕЛЛИ ЯНГ Племянница доктора Меррся. Отдает приюту все свое время. Медсестра, любящая свою профессию, занимается благотворительной деятельностью. Именно она заложила в ломбард Бека набор хирургических инструментов. Охотно отвечает на вопросы и, по-видимому, ничего не скрывает. ПЬЕР Безобидный дурачок, которого взяли в приют, где он выполняет разного рода физическую работу. Набор хирургических инструментов был найден среди его вещей. Мисс Янг заложила его, чтобы выручить деньги для Пьера. Видимо, приехал из Франции. ЖЕНЩИНА СО ШРАМОМ НА ЛИЦЕ Сведений нет. Холмс пробежал резюме с недовольным видом. - Все это показывает, сколь немного мы достигли и какой долгий путь нам предстоит пройти. Известно, что совершено пять зверских убийств, и всякое промедление с нашей стороны, несомненно, приведет к увеличению их числа. Поэтому, если не возражаете, одевайтесь, Уотсон, мы остановим кэб и отправимся в клуб "Диоген". Пока мы катили по булыжной мостовой, Холмс сидел, задумавшись, но я все же рискнул потревожить его, потому что мне неожиданно пришла в голову одна мысль. - Холмс, - сказал я, - когда мы покидали имение герцога Шайрского, вы упомянули, что лорд Карфакс допустил два просчета. Мне кажется, об одном из них я догадался. - В самом деле? - Я вспомнил, что он не спросил, как к вам попал набор хирургических инструментов. Отсюда следует логический вывод, что он уже знал об этом. - Превосходно, Уотсон! - В свете этого промаха есть ли у вас основания предположить, что именно он прислал вам набор? - Мы, во всяком случае, имеем основание подозревать, что он знает, кто это сделал. - Тогда возможно, что лорд Карфакс - ключ для выяснения личности женщины с изуродованным лицом. - Вполне возможно, Уотсон. Однако найти ключ и повернуть его - это две совершенно разные вещи. - Должен признаться, что не могу угадать, в чем состоит второй просчет его светлости. - Помните, как в присутствии лорда Карфакса я уронил футляр с инструментами? И как он любезно собрал инструменты? - Да, ну и что же? - Вы, наверное, не обратили внимания на то, как уверенно он раскладывал их - каждый в соответствующее углубление. - Действительно. - А теперь, когда вы все вспомнили, какую дополнительную информацию это вам дает? - Хотя лорд Карфакс уверяет, что не имеет познаний и опыта в хирургии, он хорошо знаком с хирургическими инструментами. - Вот именно. Факт, который мы должны занести в наше мысленное досье для будущего использования. Мы приехали, Уотсон, Майкрофт нас ждет. Клуб "Диоген"!.. Я хорошо его помнил, хотя бывал в его тихих гостиных всего один раз, когда Майкрофт переложил на плечи своего более активного брата дело греческого переводчика "См. рассказ Артура Конан Дойла "Случай с переводчиком".", о котором я имел честь поведать, к вящему удовольствию отнюдь не малочисленной армии почитателей Холмса. Клуб "Диоген" был основан людьми, которые искали уединения в центре шумного города, причем исключительно для узкого круга своих членов. Это роскошный особняк с мягкими креслами, превосходной кухней и всеми другими атрибутами личного комфорта. Правила клуба определяются его основным назначением и строго соблюдаются. Они рассчитаны на то, чтобы не поощрять, вернее, запретить всякое общение. Разговоры в его помещениях не допускаются, за исключением комнаты для посторонних посетителей, куда нас бесшумно провели. По сути дела, членам клуба не дозволяется обращать друг на друга ни малейшего внимания. Рассказывают об одном случае - по-моему, он смахивает на анекдот: один из членов клуба скоропостижно скончался (как оказалось, в результате сердечного приступа), и об этом узнали лишь тогда, когда его коллега по клубу заметил, что в руках бедняги "Тайме" трехдневной давности. Майкрофт Холмс ожидал нас в комнате для гостей, отлучившись ненадолго, как я позднее узнал, из правительственного ведомства, расположенного за углом, на Уайтхолле, где он служил. Надо заметить, что это было неслыханным нарушением его привычек. Тем не менее ни один из братьев, казалось, не спешил приступить к делу, которое нас туда привело, Майкрофт - высокий грузный человек с густыми седыми волосами и тяжелым лицом - мало походил на младшего брата. Он протянул руку и воскликнул: - Шерлок! Ты отлично выглядишь! Должно быть, тебе на пользу колесить по всей Англии и континенту. Протянув мне свою увесистую руку, Майкрофт сказал: - Доктор Уотсон, я слышал, вы вырвались из цепких рук Шерлока и женились. Надеюсь, Шерлок не похитил вас снова? - Я очень счастлив в браке, - заверил я его.
– Просто в данный момент моя жена гостит у тетушки. - И длинная рука Шерлока немедленно достала вас! Майкрофт приветливо улыбнулся. Несмотря на свою замкнутость, он обладал удивительной способностью держать себя так, что его собеседник не испытывал никакой неловкости. Он встретил нас у двери и теперь направился к эркеру, выходившему на одну из самых оживленных улиц Лондона. Мы последовали за ним, и братья, стоя радом, смотрели в окно. - Я не заходил в эту комнату с тех пор, как ты последний раз приходил ко мне, Шерлок, но улица не меняется, - сказал Майкрофт.
– Она была такой же и вчера. - И все же, - пробормотал Шерлок, - она изменилась. Старые интриги забыты, возникли новые. Майкрофт указал рукой. - Посмотрите на этих двух типов у обочины. Не замышляют ли они чего дурного? - Ты имеешь в виду фонарщика и бухгалтера? - Их самых. - Не думаю. Фонарщик утешает бухгалтера, которого недавно уволили. - Похоже, что так. Бухгалтер, несомненно, найдет другое место, но так же быстро его потеряет и снова окажется на улице. Я не смог удержаться и прервал их, разговор. - Погодите, погодите, - сказал я, невольно повторяя свои обычные возражения, - это уж чересчур! - Уотсон, Уотсон, - с укоризной сказал Майкрофт, - я не ожидал от вас подобной близорукости после стольких лет сотрудничества с Шерлоком. Даже с такого расстояния вы не можете не видеть следов чернил, красных и черных, на пальцах одного из собеседников! А это ведь профессиональное отличие бухгалтера. - Обратите внимание Также, - вмешался Холмс-младший, - на чернильное пятнышко на его воротнике, где он коснулся материи пером, и на его помятый костюм, который в остальном имеет вполне респектабельный вид. - Разве так трудно заключить из этого, мой дорогой Уотсон, - вставил Майкрофт с вкрадчивостью, которая всегда так раздражала меня, - что этот человек неряшлив и в работе, не задерживается долго на одном месте - его увольняют? - Об этом свидетельствует газета, которая торчит из кармана сюртука, раскрытая на колонке объявлений о найме. Отсюда вывод: он безработный, добавил Холмс. Я поднял руки. - Сдаюсь, как всегда! Но то, что его собеседник - фонарщик, это, конечно, просто предположение? - Тут признаки более техничны, - сказал мой друг Холмс.
– Посмотрите на его правый рукав. Видите, на внутренней стороне, начиная от манжета и выше, материя потерта до блеска. - Безошибочный признак фонарщика, - сказал Майкрофт. - Поднимая шест, чтобы зажечь огонь в газовом фонаре, - объяснил Шерлок, - он постоянно трет нижним концом шеста эту часть рукава. Весьма просто. Прежде чем я успел ответить, настроение Холмса изменилось, и он, нахмурившись, отвернулся к стене. - Хотел бы я, чтобы проблема, которой мы занимаемся, была столь же легкоразрешима. Она привела нас сюда, Майкрофт. - Выкладывайте детали, - ответил его брат с улыбкой.
– Не хочу зря терять время... Двадцать минут спустя, удобно устроившись в покойных креслах, мы погрузились в молчание. Оно было прервано Майкрофтом. - Картина четко обрисована, Шерлок, в пределах возможного. Но думаю, ты сам способен решить загадку. - Не сомневаюсь, но времени мало. Надо во что бы то ни стало предотвратить новые преступления. Ты мог бы подсказать деталь, которая позволила бы мне сэкономить день, а то и два. - Тогда давай точно перечислим, что тебе известно или, вернее, что неизвестно. У тебя в руках отнюдь не все элементы головоломки. - Конечно. - И все же ты уже что-то нащупал. Недаром тут же было совершено опасное нападение на тебя и Уотсона. Если только ты не считаешь это простым совпадением. - Никоим образом! - Я тоже не думаю.
– Майкрофт потянул себя за ухо.
– Конечно, не надо большого ума, чтобы понять, кто такой Пьер. - Разумеется, - ответил Холмс.
– Он - второй сын герцога Шайрского Майкл. - Что касается тяжелых травм, полученных Майклом, то отец может не знать об этом. Но лорду Карфаксу, конечно, известно, что Майкл находится в приюте. Он, вне всякого сомнения, узнал своего младшего брата. - Не сомневаюсь, - сказал Холмс, - что лорд Карфакс был не вполне откровенен. - Он меня заинтересовал. Мантия филантропа - отличное прикрытие для злого умысла. Вполне возможно, что именно лорд Карфакс позаботился о том, чтобы Майкл был взят под опеку доктора Меррея. - Равно как и о нанесении ему увечий, - угрюмо добавил Холмс. - Возможно, но тебе надо найти недостающие элементы головоломки, Шерлок. - Время, Майкрофт, время! Вот в чем моя проблема. Я должен быстро найти ту нить, которая поможет размотать клубок. - Я полагаю, тебе надо тем или иным способом заставить Карфакса раскрыться. Тут я вмешался. - Позвольте мне задать вопрос. - Сделайте одолжение, Уотсон. Мы вовсе не собирались устранять вас от расследования. - Я мало чем могу помочь, но мне думается, что наша главная задача установить личность Джека Потрошителя. Поэтому я спрашиваю вас: считаете ли вы, что мы уже встретили убийцу? Что кто-то из людей, с которыми мы вступили в контакт, - Потрошитель? Шерлок Холмс улыбнулся. - Есть ли у вас кандидат на эту далеко не почечную роль, Уотсон? - Если бы я был вынужден сделать выбор, я остановился бы на слабоумной. Но, должен сознаться, я никак не предполагал, что он Майкл Осборн. - На каких основаниях вы выносите ему приговор? - Боюсь, ничего конкретного. Но я не могу забыть картину, свидетелем которой был, когда мы покидали морг на Монтегю-стрит. Если помните, доктор Меррей велел "Пьеру" прикрыть тело несчастной. В том, как тот это сделал, не было ничего обличающего, но при виде его движений у меня мурашки пошли по коже. Наступила пауза, во время которой братья обдумывали высказанное мною мнение. Затем Майкрофт серьезно сказал: - Весьма уместное соображение, Уотсон. Я бы только заметил, что трудно, о чем вам, конечно, известно, интерпретировать поступки, порожденные больным умом. Однако ваше инстинктивное отвращение может быть более ценно, чем вся наша логика. - Ваше мнение, конечно, следует учесть, - сказал Холмс. У меня, однако, сложилось впечатление, что ни тот, ни другой не придали большого значения моим словам, а просто хотели сказать мне приятное. Майкрофт с трудом поднял свое грузное тело. - Тебе надо собрать больше фактов, Шерлок. Холмс стиснул руки. Я подумал, что на всем протяжении встречи с Майкрофтом его брат не походил на того энергичного, самоуверенного Шерлока Холмса, каким я его знал. Я обдумывал причину этого, как вдруг услышал, как Майкрофт тихо сказал: - Я думаю, что знаю источник твоего замешательства, Шерлок. Ты должен покончить с этим. Ты слишком объективен в этом деле. - Не знаю, о чем ты, - сказал Холмс довольно холодно. - Совершено пять самых чудовищных преступлений века, и, может быть, их число увеличится. Если бы ты занялся этим делом раньше, то мог бы предотвратить некоторые из них. Вот что гложет тебя. Сознание вины может притупить самый могучий ум! Холмсу нечего было возразить. Он нетерпеливо дернул головой и сказал: - Пошли, Уотсон. Игра началась. Мы должны загнать дикого зверя. - И притом хитрого, - сказал Майкрофт с явным предостережением. Затем добавил: - Шерлок, ищи женщину с изуродованным лицом. А также одно из недостающих важных звеньев - жену Майкла Осборна, которая пользуется такой дурной репутацией. О чем это говорит? Холмс сердито посмотрел на брата: - Ты в самом деле думаешь, Майкрофт, что я лишился способности мыслить? Конечно, это значит, что речь идет об одной и той же женщине. С тем мы покинули клуб "Диоген".

ПОСЛАНЕЦ КУИНА ВЕДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ

Дверной звонок имел форму бутона розы с листьями из слоновой кости. Грант Эймс с силой нажал его, и появилась девица в ядовито-зеленой вечерней пижаме. - Хэлло, Мэдж. Был неподалеку, и вот я здесь. Она просияла. Удлиненное аристократическое лицо молодого человека вызывало у нее приятные мысли о его богатстве. - И поэтому вы решили заскочить, - изрекла она таким тоном, словно сама вывела формулу теории Эйнштейна. Она распахнула дверь так широко, что та ударилась о стену. Грант осторожно двинулся вперед. - Недурное у вас здесь гнездышко. - Обыкновенная удобная квартира работающей девушки. Я прочесала всю Ист-Сайд, то есть буквально всю, пока наконец не нашла ее. Безумно дорого, но я просто не могу жить нигде, кроме Аппер Ист. - Я и не знал, что вы надумали работать. - А как же. Я консультант. Вы пьете виски? "Сыщику надо жать до конца, если он хочет что-то выведать": подумал Грант. - И где же вы консультируете? - В отделе рекламы на фабрике. - Конечно, на фабрике вашего отца? - Конечно. Мэдж Шорт была дочерью "Изящной обуви Шорта", но будущую добычу ей предстояло разделить с тремя братьями и двумя сестрами. Она кивнула хорошенькой рыжеволосой головкой, протягивая Гранту виски с содовой. - А где находится фабрика? - В Айове. - И вы туда ездите? - Дурачок! Здесь же есть контора на Парк-авеню. - Детка, вы меня удивляете. Я представляю вас в совсем другой роли. На каком-нибудь литературном поприще. - Вы что, шутите? Грант осмотрел комнату. Нигде не было видно ни книг, ни журналов, но в конце концов это было необязательно. - Я думал, вы уйму читаете, лапочка. Так сказать, книжный червь. - Это в наши-то дни и в нашем веке! Откуда, хотела бы я знать, взять время на чтение? - Ну, можно урывать отовсюду понемногу. - Кое-что я читаю. Например, "Секс и проблема безбрачия"... - Я лично помешан на детективах. Патер Браун, епископ Кушинг. Он пристально следил за ее реакцией. С таким же успехом можно было ожидать ее от розовой хрюшки. - Я тоже люблю детективы. - Я иногда и философов почитываю, - провокационно продолжал Грант, Бертона, Шерлока Холмса. - Один из гостей, помните, на последней вечеринке, специалист по "дзэну"... Гранта охватило сомнение. Он быстро изменил тактику. - А какое на вас тогда было синее бикини. Блеск! - Я так рада, что оно вам понравилось, милый. Хотите еще виски? - Нет, спасибо.
– Грант встал.
– Время летит, пора. Она была безнадежна. Он без сил рухнул на сиденье своего "ягуара". Как они это делают - Холмс, даже Куин?

***

Тем временем что-то навалилось на нос Эллери и душило его. Он открыл глаза и обнаружил, что это рукопись, которую он читал перед сном. Он зевнул, сбросил ее на пол и сел, сонный, упершись локтями в колени. Рукопись лежала на полу. Он нагнулся и поднял ее. И начал снова читать.

Глава 6

Я ВЫСЛЕЖИВАЮ ПОТРОШИТЕЛЯ

На следующее утро, должен признаться. Холмс привел меня в негодование. Когда я проснулся, он уже был одет. Я заметил, что глаза его покраснели, - значит, он почти не спал. Я даже подозревал, что его всю ночь не было дома. К счастью, он был настроен на беседу, а не замкнулся в себе, что с ним нередко бывало. - Уотсон, - сказал он без всякого вступления, в Уайтчэпеле есть трактир, пользующийся весьма дурной славой. - Их там много. - Да, верно! Но тот, о котором я говорю - "Ангел и корона", - худшее из всех заведений, где предаются разгулу. Оно расположено в центре поля действий Потрошителя. Именно здесь видели незадолго до их смерти трех девиц из числа тех, которые стали жертвами Джека. Я намерен присмотреться к "Ангелу и короне" и сегодня вечером собираюсь покутить там. - Отлично, Холмс! Если я смогу ограничиться элем... - Нет, нет, дорогой Уотсон, вы не пойдете. Я до сих пор содрогаюсь при мысли, как близки вы были к гибели по моей вине. Послушайте, Холмс...Это решено бесповоротно, - ответил он твердо.
– У меня нет ни малейшего желания преподнести вашей симпатичной жене, когда она вернется, печальное известие. - Мне казалось, что я неплохо проявил себя, - горячо возразил я. - Несомненно. Без вас я бы уже покоился на убогом ложе в заведении доктора Меррея! И все же это не оправдание для того, чтобы вторично рисковать вашей безопасностью. Пока я отсутствую сегодня, - а у меня масса дел, - вы могли бы, пожалуй, уделить немного времени своей практике. - С моей практикой все в порядке, благодарю вас. Мой заместитель весьма компетентный человек. - Тогда могу предложить вам пойти на концерт или почитать интересную книгу. - Я вполне в состоянии сам себя занять, - сказал я холодно. - Не сомневаюсь, Уотсон, - сказал он.
– Ну что ж, мне пора. Обещаю, что по возвращении я введу вас в курс событий. Он ушел, а я продолжал кипеть, почти не уступая температуре чая миссис Хадсон. Решение нарушить запрет Холмса созрело у меня не сразу. Но прежде чем я закончил завтрак, оно уже приняло отчетливую форму. Я провел весь день в чтении любопытной монографии из книжного шкафа Холмса о возможности использовать пчел при подготовке убийства, добившись, чтобы они заразили отравой мед либо напали всем роем на свою жертву. Труд был анонимный, но я узнал лаконичный стиль Холмса. Когда стемнело, я стал готовиться к "операции". Я решил отправиться в "Ангел и корону" под видом распутного повесы в расчете на то, что не буду выделяться среди многих лондонских завсегдатаев сих злачных мест. Поэтому я поспешил домой и облачился в вечерний костюм. Его дополняли цилиндр и накидка. Посмотрев на себя в зеркало, я пришел к выводу, что у меня даже более лихой вид, чем я предполагал. Сунув в карман заряженный револьвер, я вышел на улицу, остановил экипаж и велел кучеру ехать к "Ангелу и короне". Холмс еще не появлялся. Это было отвратительное заведение. Длинный общий зал с низким потолком был полон разъедавшего глаза чада от многочисленных керосиновых ламп. Клубы табачного дыма висели в воздухе, как предгрозовые тучи. За грубо отесанными столами расположилось самое разношерстное сборище. Матросы-индийцы, отпущенные на берег с многочисленных грузовых судов, которыми кишит Темза; восточного типа субъекты с непроницаемым выражением лица; шведы и африканцы, потрепанные европейцы, не говоря уже о разного рода англичанах, - все они жаждали вкусить радостей в злачных местах крупнейшего города мира. Сомнительным украшением были и особы женского пола всех возрастов и характеров. Большинство из них имело жалкий вид - потрепанные и опустившиеся. Лишь немногие, самые молоденькие, едва начавшие катиться по наклонной плоскости, сохранили еще какую-то привлекательность. Одна из таких девиц подошла ко мне, как только я, найдя свободный столик, заказал пишу крепкого портера и начал рассматривать гуляк. Это была смазливая девчонка небольшого роста, но циничный взгляд и грубые манеры уже наложили на нее несмываемое клеймо. - Привет, милок. Закажешь девушке джину с тоником? Я хотел было отказаться от этой чести, но официант, по виду англичанин, стоявший подле, крикнул: "Джин с тоником для леди!" - и стал проталкиваться к бару. Он, несомненно, получал свою долю от стоимости выпивки, которую девицы выпрашивали у клиента. Девушка уселась напротив меня и положила свою довольно грязную руку на мою. Я быстро отдернул руку. Ее накрашенные губы изобразили подобие улыбки. - Робеешь, котик? Не бойся. - Я просто заскочил выпить пинту, - сказал я. Мое приключение начало утрачивать привлекательность. - Ясно, милок! Все господа забегают выпить пинту. А потом уж так получается, что хотят узнать, что еще у нас можно купить. Официант вернулся, подтолкнул к ней джин с тоником и взял несколько монет из тех, что я выложил на стол. Я не сомневался, что он прихватил несколько лишних пенсов, но не стал спорить. - Меня зовут Полли, милок. А тебя как звать? - Хоукинс, - поспешно сказал я.
– Сэм Хоукинс. - Хоукинс? - засмеялась она.
– Слава Богу, что не Смит. Не поверишь, сколько здесь Смитов сшивается, будь они неладны. Если бы я и нашелся, я не успел бы открыть рта, так как в другом конце зала поднялся шум. Моряк с темной физиономией, по габаритам не уступающий горилле, яростно зарычал, пытаясь схватить другого посетителя маленького китайца, видимо, обидевшего его, опрокинул стол. Какое-то мгновение казалось, что китайцу пришел конец, настолько свирепый вид был у моряка. Но тут вмешался какой-то мужчина с густыми бровями, бычьей шеей и широкими плечами, с руками, толстыми, как деревья, хотя и не такой огромный, как моряк. Неожиданный защитник китайца ударил моряка кулаком в солнечное сплетение. Это был сокрушительный удар, и моряк согнулся пополам от боли, издав хриплый сгон, который был слышен во всех концах зала. Нападавший снова примерился и нанес еще один удар, на этот раз в челюсть гиганта. Голова моряка откинулась назад, глаза остекленели. Он начал падать, но мужчина с густыми бровями подставил плечо и поймал тело, взвалив его на спину, как мешок с мукой. Открыв дверь, он вышвырнул его на улицу. - Это Макс Клейн, - сказала со страхом моя девица.
– Сильный, дьявол, как бык. Макс купил это заведение. Уже четыре месяца хозяйничает. Он не даст никого убить здесь! И думать нечего. Зрелище было поистине впечатляющим. Но в этот момент нечто другое привлекло мое внимание. Едва закрылась дверь, через которую Клейн выбросил моряка, как она опять распахнулась, и вошел новый посетитель, которого, мне показалось, я узнал. Я вглядывался сквозь чад и дым. Сомнений не было. Иозеф Бек, ростовщик, собственной персоной. Он направлялся к свободному столику. Надо будет сообщить об этом Холмсу, подумал я и повернулся к Полли. - У меня славная комнатка, милок, - сказала она, пытаясь соблазнить меня. - Боюсь, что это меня не интересует, сударыня, - сказал я как можно мягче. - Сударыня... Надо же!
– возмущенно вскричала она.
– Что я тебе, старуха какая? Я еще молоденькая. И чистая. Так что не бойся. - Но, наверное, есть кто-то, кого ты боишься, Полли, - сказал я, пристально глядя на нее. - Я? С чего это мне бояться? Я и мухи не трону. - Я имею в виду Потрошителя. В ее голосе послышались скулящие нотки. - Ты просто хочешь напугать меня. А я не боюсь. Она глотнула джина, но глаза ее бегали по сторонам. Потом они остановились на какой-то точке позади моего плеча, и я осознал, что она посматривала в ту сторону во время всего нашего разговора. Я повернул голову и увидел самого мерзкого типа, которого только можно себе представить. Он был невероятно грязен. Одну его щеку пересекал безобразный шрам, отчего рот его был искривлен как будто в усмешке, а вздутый синяк под левым глазом делал его вид еще более отталкивающим. Никогда мне не приходилось видеть такое злобное лицо. - Он прикончил Энни, Потрошитель, - прошептала Полли.
– Изуродовал бедняжку черт те как. И за что? Энни была тихая, никого не трогала. Я снова повернулся к ней. - А может, то страшилище со шрамом - он и есть? - Кто знает?
– И горестно воскликнула: - Зачем только он это делает! Это был он! Трудно объяснить, почему я был так в этом уверен. В прошлом я одно время играл в азартные игры, как это нередко случается с молодыми людьми, и, бывало, у меня появлялось какое-то необъяснимое предчувствие, не основанное на доводах рассудка, инстинкт, шестое чувство - назовите как хотите, - но оно иногда появляется, и игнорировать его невозможно. Именно такое чувство возникло у меня, когда я разглядывал человека, сидевшего сзади. Он в упор смотрел на девицу, и мне была видна слюна в уголках его отвратительно искривленного рта. Что было делать? - Полли, - спросил я тихо, - видела ли ты этого человека раньше? - Я, котик? Никогда. До чего же отвратный, верно? Но тут в силу неустойчивости, свойственной распущенным женщинам, настроение Полли изменилось. Верх взяла ее природная бесшабашность, еще усиленная большой дозой спиртного. Она вдруг подняла свою рюмку. - За твое счастье, милок! Ты хороший дядечка, и я желаю тебе всего самого... - Спасибо. Она встала и пошла, покачивая бедрами. Я наблюдал за ней, ожидая, что она подойдет к другому столику. Но она быстро прошла через зал и направилась к двери. Я подумал, что в этот вечер ей, очевидно, не везет в "Ангеле и короне", и поэтому она решила попытать счастья на улице. Не успел я почувствовать облегчение, как увидел, что отвратительное существо позади меня вскочило и бросилось за ней. Можно понять, какая тревога меня охватила. Что мне было делать, как не последовать за этим человеком! Когда глаза привыкли немного к темноте, я обнаружил, что мужчина все еще находится в поле моего зрения. Он крался, прижимаясь к стене в конце улицы. Я знал, что иду по опасному пути. Но это был он, Потрошитель, и он выслеживал Полли. Я судорожно сжал в кармане револьвер. Человек завернул за угол, и я, боясь упустить его, поспешил следом. Улицу освещал только один газовый фонарь. Я вглядывался в темноту. Но человек, по пятам которого я шел, исчез. Меня охватило мрачное предчувствие. Быть может, злодей уже затащил несчастную девушку в какой-нибудь подвал! Если бы я догадался взять с собой карманный фонарик! Я побежал вперед. Тишину улицы нарушал только звук моих шагов. Даже скудного света было достаточно, чтобы увидеть, что улица на другом конце переходит в узкий проход. Именно туда я и ринулся, и при мысли о том, что я могу там обнаружить, сердце мое бешено заколотилось. Вдруг я услышал приглушенный крик. Я натолкнулся на что-то мягкое. Испуганный голос пролепетал: - Пощадите! Умоляю, пощадите! Это была Полли, прижавшаяся к стене в темноте. Опасаясь, что ее крик может спугнуть Потрошителя, я зажал ей рот рукой и прошептал ей на ухо: - Все в порядке, Полли. Тебе ничего не угрожает. Я тот джентльмен, который сидел с тобой. В это время сзади на меня обрушилась какая-то огромная тяжесть, меня отшвырнуло назад, в проход. Коварный злодей, за которым я шел по пятам от "Ангела и короны", перехитрил меня. Он спрятался в темноте и пропустил меня вперед. Теперь в ярости от того, что добыча ускользает, он напал на меня, как дикий зверь. Я ответил тем же, отчаянно отбиваясь, и пытался вытащить револьвер из кармана. Мне надо было держать его в руке, но во время моей службы в войсках ее величества в Индии я был военным врачом, а не солдатом и не был обучен приемам рукопашного боя. Поэтому я не мог тягаться с чудовищем, с которым схватился. Под его натиском я упал и радовался лишь тому, что девушке удалось убежать. Я ощутил, как цепкие руки сжимают мое горло, и тщетно махал свободной рукой, все еще пытаясь достать из кармана револьвер. Я обомлел, услышав вдруг знакомый голос, который вскричал: - Посмотрим, какого зверя я вспугнул! Еще до того, как вспыхнул огонек фонарика с увеличительным стеклом, я понял, как жестоко ошибся. Отвратительный тип, сидевший позади меня в трактире, был не кто иной, как Холмс, переодетый и загримированный! - Уотсон! Он был поражен не меньше, чем я. - Холмс! Господи помилуй, да ведь если бы мне удалось вытащить револьвер, я мог застрелить вас! - И поделом было бы, - проворчал он.
– Уотсон, можете считать меня ослом. Он оторвал от меня свое гибкое тело и, схватив за руку, хотел помочь мне встать. Даже в тот момент, уже зная, что это мой старый друг, я не мог не подивиться его великолепному гриму, изменившему до неузнаваемости его лицо. У нас не было времени для взаимных упреков. Когда Холмс поднимал меня, мы услышали пронзительный крик, разорвавший тишину ночи. Холмс отпустил мою руку. - Меня опередили!
– вскричал он и ринулся в темноту. Пока я поднимался на ноги, вопли усиливались. И вдруг они оборвались. В жуткой тишине отчетливо слышался топот ног бегущих людей - Холмса и еще кого-то. Должен признаться, что я проявил себя в этом деле не лучшим образом. Некогда я был чемпионом полка по боксу в среднем весе, но, видимо, те времена миновали безвозвратно. Я прислонился к кирпичной стене, стараясь справиться с тошнотой и головокружением. В этот момент я не мог бы откликнуться, даже если бы на помощь звала наша милостивая королева. Головокружение прекратилось - окружающие строения выпрямились, и я, пошатываясь, побрел назад, нащупывая путь во тьме. Мне удалось пройти не более двухсот шагов, когда меня остановил спокойный голос. - Здесь, Уотсон. Я повернул налево и обнаружил проем в стене. Снова послышался голос Холмса: - Я уронил фонарь. Не поищете ли вы его, Уотсон? Его спокойный голос особенно пугал меня, так как скрывал мучительную внутреннюю борьбу. Я знал Холмса: он был глубоко потрясен. Я сделал шаг и наткнулся на фонарь ногой. Я зажег его и отшатнулся, увидев перед собой страшную картину. Холмс стоял на коленях, согнувшись и повесив голову, - олицетворение отчаяния. - Я потерпел неудачу, Уотсон. Меня надо отдать под суд за преступную глупость. Потрясенный кровавым зрелищем, я едва слушал. Джек Потрошитель дал волю своему отвратительному безумию, на этот раз избрав жертвой бедную Полли. Жуткая картина расплывалась перед моими глазами... - Но у него было так мало времени! Каким образом?.. Холмс ожил и вскочил на ноги. - Пошли, Уотсон! Следуйте за мной! Всю дорогу он намного опережал меня, но я не терял его из виду, и когда я наконец нагнал его, то обнаружил, что он изо всех сил стучит в дверь ломбарда Иозефа Бека. - Бек, - кричал Холмс, - выходите! Я требую, чтобы вы немедленно вышли!
– Он снова и снова колотил кулаком в двери.
– Откройте дверь, или я вышибу ее! Наверху появился освещенный прямоугольник. Открылось окно. Из него высунулась голова. Иозеф Бек крикнул: - Вы что, с ума сошли? Кто вы такие? В свете лампы, которую он держал в руке, были видны ночная сорочка с высоким воротником и ночной колпак с красной кисточкой. Холмс отошел и громко прокричал ему в ответ: - Сэр, я Шерлок Холмс, и если вы не спуститесь немедленно, я взберусь на эту стену и выволоку вас за волосы. Бек, естественно, был ошарашен: Холмс все еще был в гриме. Я попытался помочь делу. - Герр Бек, вы помните меня, не правда ли? Он с удивлением посмотрел на меня. - Вы один из двух джентльменов... - И уверяю вас, что это мистер Шерлок Холмс. Ростовщик колебался. Но потом сказал: - Очень хорошо. Сейчас спущусь. Холмс нетерпеливо шагал, пока свет не показался в ломбарде и входная дверь не открылась. - Выходите, Бек!
– скомандовал Холмс грозным голосом. Испуганный немец повиновался. Сильная рука моего друга схватила ростовщика, который тщетно пытался увернуться. Холмс разорвал перед его ночной сорочки, обнажив голую грудь, покрытую мурашками от холода. - Что вы делаете, сэр?
– спросил ростовщик дрожащим голосом.
– Я не понимаю. - Куда вы отправились, Бек, после того, как ушли из "Ангела и короны"?
– спросил Холмс, отпустив ростовщика. - Куда я отправился? Я пошел домой, в постель. После того как Холмс понизил тон, Бек пришел в себя и теперь был настроен враждебно. - Да, - проговорил Холмс задумчиво, - похоже, что это так. Возвращайтесь в постель, сэр. Сожалею, что напугал вас. Холмс бесцеремонно повернулся, и я вслед за ним. Когда мы дошли до угла, я обернулся и увидел, что Бек все еще стоит перед ломбардом. В своем странном облачении, с высоко поднятой в руке лампой, он казался карикатурой на статую Свободы, подаренную Соединенным Штатам народом Франции, огромную, полую бронзовую статую, которая ныне стоит у входа в нью-йоркскую гавань. Мы вернулись к месту преступления и увидели, что труп бедной Полли обнаружен. Большая толпа любопытных, одержимых болезненной страстью к такого рода зрелищам, забила вход на улицу, в то время как фонари официальных лиц рассеивали мрак вокруг места происшествия. Холмс мрачно созерцал эту сцену, засунув руки глубоко в карманы. - Нет никакого смысла выдавать наше присутствие, Уотсон, пробормотал он.
– Это только повлечет за собой бесплодные объяснения с Лестрейдом. Меня не удивило, что Холмс предпочитал не раскрывать нашу роль свидетелей жуткого происшествия. Он действовал сообразно своим методам; к тому же в данном случае задето было его самолюбие. - Давайте улизнем потихоньку, Уотсон, - с горечью сказал он, - как подобает безмозглым идиотам, какими мы оказались.

Глава 7

МЯСНИК ЗА РАБОТОЙ

– Дело в том, Уотсон, что вы не заметили укутанного в плащ Иозефа Бека, который выходил из трактира как раз в тот момент, когда девица собралась на улицу. Вы следили только за мной. Я с горечью сознавал, что не он, а я был виноват в происшедшем, хотя в его тоне не было и намека на это. Я пытался признать свою оплошность, но он прервал мои извинения. - Нет, нет, - сказал он, - только из-за моей глупости злодей ускользнул из наших рук, а вовсе не из-за вас! Опустив голову на грудь. Холмс продолжал: - Когда я вышел из трактира, девица заворачивала за угол. Бека нигде не было видно, и я мог только предположить, что он либо отправился в другом направлении, либо притаился в одном из ближайших темных парадных. Я остановился на первом предположении и пошел за девицей. Свернув за угол, я услышал звуки приближающихся шагов и краем глаза увидел, как какой-то мужчина в плаще идет за нами. Конечно, у меня и мысли не было, что это вы, - притом, честно говоря, ваша фигура не слишком отличается от фигуры Бека, Уотсон. Я решил, что крадущийся мужчина - это наш ростовщик. Я, в свою очередь, спрятался, и когда услышал крик, то подумал, что мне удалось выследить Потрошителя. После чего напал на него и обнаружил мою непростительную ошибку. Мы закончили свой утренний чай, и Холмс в ярости шагал по гостиной на Бейкер-стрит. Я встревоженно следил за его движениями. - Потом, - продолжал Холмс с ожесточением, - пока мы были поглощены своими неудачами, Потрошитель нанес удар. До чего же наглый этот дьявол! воскликнул он.
– Презрение ко всему и всем, невероятная самоуверенность вот спутники его преступлений! Верьте мне, Уотсон, я засажу чудовище в тюрьму, даже если это будет последним делом моей жизни! - Похоже, что с Иозефа Века подозрение снято, - сказал я, пытаясь рассеять горькие мысли Холмса. - Безусловно. Бек не мог добраться до дома, смыть с себя кровь, раздеться, облачиться в ночную сорочку и колпак до нашего прихода. Холмс схватил трубку из вишневого дерева, персидские шлепанцы и тут же в сердцах отбросил их. - Уотсон, - сказал он, - единственное, чего мы достигли вчера вечером, - это устранили одного подозреваемого из миллионов людей, проживающих в Лондоне. Такими темпами мы сумеем выследить преступника где-то в следующем столетии. Я не мог ничего возразить. Но Холмс вдруг расправил свои худые плечи и устремил на меня взгляд стальных глаз. - Довольно об этом, Уотсон! Уподобимся Фениксу. Одевайтесь, мы нанесем еще один визит в морг доктора Меррея. Через час мы стояли на Монтегю-стрит перед входом в эту мрачную обитель. Холмс внимательно оглядел жалкую улочку. - Уотсон, - сказал он, - я хотел бы иметь более детальное представление об этом районе. Пока я побуду здесь, не можете ли вы разведать, что находится на ближайших улицах? Горя желанием загладить вину за ошибки предыдущего вечера, я с готовностью согласился. - Когда вы закончите осмотр, вы наверняка найдете меня в приюте. И Холмс вошел в ворота. Я обнаружил, что на Монгегю-стрит нет обычных магазинов. Дальняя сторона улицы была застроена складами, которые смотрели на меня запертыми входами и не подавали никаких признаков жизни. Но, повернув за угол, я увидел более оживленную картину. Там находилась палатка зеленщика, возле которой домашняя хозяйка выторговывала кочан капусты. В следующем доме помещалась табачная лавка. За ней виднелась маленькая невзрачная пивнушка, над дверью которой висела потрепанная вывеска, изображавшая кэб. Мое внимание вскоре привлек широкий проем на той стороне улицы, по которой я шел. Оттуда доносился пронзительный визг. Я прошел под старой каменной аркой во двор и очутился на бойне. В углу в небольшом загоне сбились в кучу четыре тощие свиньи. Подручный мясника - молодой парень с мощными бицепсами, в окровавленном переднике, хладнокровно делал свое дело. Я отвернулся. Мое внимание привлек вид идиота, в котором Шерлок Холмс и его брат Майкрофт признали Майкла Осборна. Он сидел на корточках в углу бойни, забыв обо всем на свете, кроме действий мясника. Он пожирал глазами окровавленные туши животных с поистине патологическим интересом. Проделав предварительную работу, подручный мясника отошел назад и удостоил меня улыбки. - Хотите разжиться куском свинины? - Надо сказать, что ваша работа ведется не в самых чистых условиях, сказал я с неприязнью. - Чистых, говорите, - усмехнулся парень.
– Да здесь людей от многого другого тошнит, сэр! Плевать им, если свинина чуть-чуть подпачкана, и они правы, черт побери!
– Он подмигнул.
– Особливо девки. Они по ночам больше думают о том, как свою шкуру уберечь. - Вы имеете в виду Потрошителя? - А кого же еще? Из-за него все потаскушки в последнее время дрожат. - А вы знали девушку, которая была убита вчера вечером? - Знал. Дал ей на днях вечерком два с половиной шиллинга. У бедной девки нечем было заплатить за квартиру, а я не жадный. Не могу видеть, когда девушка топает по улицам в тумане оттого, что ей негде спать. Чисто инстинктивно я продолжил этот малоприятный разговор. - У вас нет никакой идеи насчет того, кто же все-таки Потрошитель? - Почем мне знать, сэр? Да хоть ваша милость, а что? Он вполне может быть джентльменом. Согласны? - Почему вы это говорите? - Почему? Потому что джентльмен накидкой прикроет свою одежду, и кровавых пятен не видать! Согласны? Ну ладно, надо разделывать тушу. Я поспешно покинул бойню, унося с собой образ Майкла Осборна, сидящего на корточках в углу, не отводя слезящихся глаз от кровавого зрелища. Что бы ни говорил Холмс, для меня этот жалкий изгой общества оставался главным подозреваемым. Я обогнул площадь и вошел в морг через ворота на Монтегю-стрит, собираясь пройти в приют. В морге не было никого. Пройдя вдоль помоста, я подошел к столу, стоявшему на возвышении. На нем лежало тело, прикрытое белой простыней. Я постоял, задумавшись, потом, побуждаемый неясным чувством, откинул простыню с лица. Страдания Полли отошли в прошлое, и ее мраморное лицо отражало покорное приятие того, что она обнаружила по ту сторону ограды. Я не считаю себя сентиментальным человеком, но думаю, что в смерти, как бы она ни наступила, есть определенное достоинство. И хотя я не отличаюсь религиозностью, я прошептал короткую молитву о спасении души несчастной девушки. Холмса я нашел в столовой приюта в обществе лорда Карфакса и мисс Селли Янг. Последняя встретила меня приветливой улыбкой. - Доктор Уотсон, позвольте мне принести вам чашку чая. Поблагодарив, я отказался. А Холмс быстро сказал: - Вы вовремя пришли, Уотсон. Его светлость собирается предоставить нам кое-какую информацию. Его светлость, казалось, несколько колебался. - Вы можете с полным доверием говорить при моем друге, ваша светлость. - Извольте, мистер Холмс. Майкл уехал из Лондона в Париж примерно два года тому назад. Я ожидал, что он будет веет беспорядочный образ жизни в этом самом безнравственном из городов, но тем не менее старался поддерживать с ним связь. И я был удивлен и обрадован, когда узнал, что он поступил в Сорбонну, чтобы изучать медицину. Мы продолжали переписку, и я стал оптимистически смотреть на его будущее. Казалось, мой младший брат открыл новую страницу своей жизни. Подвижное лицо Карфакса приняло грустное выражение. - Но тут произошло несчастье. Я с ужасом узнал, что Майкл женился на уличной женщине. - Вы ее видели, милорд? - Никогда, мистер Холмс. Откровенно признаю, что у меня не было желания увидеться с ней. Однако, если бы обстоятельства так сложились, я бы с ней встретился. - Откуда в таком случае вам известно, что она проститутка? Ваш брат вряд ли включил эту деталь в перечень подробностей, когда уведомил вас о своем браке. - Мой брат мне ничего такого не сообщил. Я узнал об этом из письма одного из студентов, человека, с которым не был знаком, но чье послание отражало искренний интерес к судьбе Майкла. Этот джентльмен уведомил меня о профессии Анджелы Осборн и высказал мнение, что, если я дорожу будущим брата, мне следует немедленно приехать в Париж и попытаться повлиять на него, пока жизнь его еще не безвозвратно загублена. - Вы сообщили отцу об этом письме? - Никоим образом!
– резко сказал лорд Карфакс.
– К сожалению, автор письма сам позаботился об этом. Он отправил два письма, видимо, на случай, если один из нас не обратит на письмо должного внимания. - Как реагировал ваш отец? - Вряд ли есть смысл задавать этот вопрос, мистер Холмс. - Герцог не пожелал получить подкрепляющих доказательств? - Нет. Письмо выглядело правдивым. Я сам не сомневался в нем. К тому же его содержание вполне соответствовало тому, что отец уже и сам знал. Лорд Карфакс сделал паузу, и лицо его исказилось болью.
– Я подозревал, что отец тоже может получить письмо, и поэтому помчался в его городской дом. Когда я приехал, он стоял перед мольбертом в студии. Увидев меня, натурщица прикрыла наготу халатом, а отец положил кисть и спокойно взглянул на меня. Он спросил: "Ричард, что привело тебя в это время дня?" Я увидел, что возле его палитры лежит конверт с французской маркой, и указал на него. "Я полагаю, что это письмо из Парижа".
– "Ты прав". Он взял конверт, не вынимая содержимого. "Уместней было послать с черной каймой".
– "Не понимаю вас", - ответил я. Он положил письмо на место. "Разве не так извещают о смерти? Для меня это письмо - весть о кончине Майкла. В моем сердце заупокойная уже прочитана, и тело предано земле". Его страшные слова потрясли меня. Но зная, что спорить бесполезно, я ушел. - Вы не попытались связаться с Майклом?
– спросил Холмс. - Нет, сэр. Я считал, что ничего поправить нельзя. Однако месяца два спустя я получил анонимную записку, в которой говорилось, что если я приду в этот приют, то найду там нечто, представляющее интерес. Я так и сделал. Нет надобности говорить вам, что я обнаружил. - А записка? Вы сохранили ее, ваша светлость? - Нет. - Жаль. Лорд Карфакс, казалось, боролся с прирожденной скрытностью. И вдруг его будто прорвало. - Мистер Холмс, не могу описать, что испытал я, увидев Майкла в его нынешнем состоянии, жертвой нападения. - И что же вы предприняли, позвольте спросить? Лорд Карфакс пожал плечами. - Приют мне представляется не худшим местом для него. Мисс Селли Янг в изумлении молчала, глаза ее неотступно следили за лицом его светлости. Лорд Карфакс заметил это. С печальной улыбкой он сказал: - Я надеюсь, вы простите мне, дорогая, что я не рассказал вам об этом раньше. Но это казалось ненужным, даже неразумным. Я хотел, чтобы Майкл оставался здесь. И, по правде говоря, не горел желанием признаться вам и вашему дяде, что это мой брат! - Понимаю, - сказала девушка.
– Вы имели право хранить свою тайну, милорд, хотя бы потому,, ?то оказываете приюту столь щедрую поддержку. Холмс внимательно изучал лорда Карфакса во время его рассказа. - Вы не предприняли больше никаких розысков? - Я связывался с парижской полицией и Скотленд-Ярдом и запросил, нет ли в их материалах какого-либо сообщения о таком нападении, которому подвергся мой брат. В их архивах таких сообщений не обнаружилось, ответил лорд Карфакс. - Хочу поблагодарить вас, милорд, за то, что вы были так откровенны в столь трудных обстоятельствах. Лорд Карфакс слабо улыбнулся. - Уверяю вас, сэр, что я сделал это не совсем по собственному желанию. Не сомневаюсь, что так или иначе вы получили бы эту информацию. Может быть, узнав все от меня, вы оставите в покое Майкла. - Не могу вам этого обещать. Лицо лорда Карфакса стало напряженным. - Клянусь честью, сэр, Майкл не имеет никакого отношения к страшным убийствам. - Вы успокоили меня, - ответил Холмс, - и я обещаю вашей светлости приложить все силы, чтобы избавить вас от дальнейших страданий. Лорд Карфакс молча поклонился. Засим мы распрощались. Но когда мы выходили из приюта, перед моими глазами все еще стоял Майкл Осборн, забившийся в угол бойни и будто завороженный видом крови.

ПОСЛАНЕЦ ЭЛЛЕРИ ДОКЛАДЫВАЕТ

Грант Эймс-третий, изможденный, лежал на диване Эллери Куина, балансируя бокалом. - Я ушел эдаким бодрячком, а вернулся развалиной. - Всего после двух интервью? Эллери, все еще в пижаме, согнулся над пишущей машинкой и скреб порядком отросшую бородку. Он напечатал еще четыре слова и остановился. - Вы уверены, что ни та, ни другая не положила рукопись к вам в машину? - Мэдж Шорт считает, что Шерлок - это что-то вроде новой прически. А Кэтрин Лэмберт... Кэт неплохая девчушка. И знаете, она рисует. Оборудовала чердак в Гринидж-Виллидже. Очень напористая. Такой тип - как натянутая пружина. - Может, они вас провели, - сказал Эллери жестко.
– Вас нетрудно одурачить. - Я все доподлинно выяснил, - сказал Грант с достоинством.
– Я задавал хитрые вопросы. Глубокие. Проницательные. - Например? - Например: "Кэт, это вы положили рукопись, адресованную Эллери Куину, на сиденье моей машины?" - И каков был ответ? Грант пожал плечами. - Он имел форму контрвопроса: "А кто такой Эллери Куин?" - Я не просил вас недавно убраться вон? - Будем добры друг к другу, дружище, - Грант сделал паузу, чтобы отхлебнуть виски.
– Я не считаю, что потерпел поражение. Просто сократил поле действия наполовину. Я буду продвигаться вперед. - Кто на очереди? - Репчел Хэгер. Третья в моем списке. Остается еще Пэген Келли, девушка из Беннингтона, которую можно увидеть почти в каждом пикете, участники которого выступают с глупейшим протестом. - Двое подозреваемых, - сказал Эллери.
– Не спешите. Пойдите куда-нибудь и обдумайте план атаки. - Вы хотите, чтобы я зря убил время? - Мне казалось, что это ваше любимое занятие. - А закончили вы чтение рукописи?
– спросил повеса, не двигаясь с места. - Я занят своим детективом. - Прочли ли вы уже достаточно, чтобы найти убийцу? - Братец, - сказал Эллери, - я еще не нашел убийцу в собственной книге. - И как только вы заработали свою репутацию?
– ехидно спросил молодой человек. И ушел. У Эллери было такое чувство, что мозги его онемели, как затекшая нога. Клавиатура пишущей машинки, казалось, отодвинулась на тысячи ярдов. Ему не надо было ломать голову над тем, кто послал ему рукопись через Гранта Эймса-третьего. Ответ на этот вопрос он уже знал. Эллери направился в спальню, поднял рукопись доктора Уотсона с пола и, растянувшись на кровати, продолжил чтение.

Глава 8

ВИЗИТЕР ИЗ ПАРИЖА

Последние дни измотали и меня, и Холмса. За все время нашей дружбы я никогда не видел его таким беспокойным, и никогда не было так трудно с ним ладить. После нашего разговора с лордом Карфаксом Холмс перестал со мной общаться. Все мои попытки завязать разговор игнорировались. Тогда мне пришло в голову, что я вторгся в это дело глубже, чем в любое другое его расследование, в котором принимал участие, и только его запутал. Наказание, которому я подвергся, видимо, было заслуженным. Поэтому я решил довольствоваться обычной ролью стороннего наблюдателя и ожидать дальнейших событий. А их все не было. Холмс, подобно Потрошителю, превратился в ночное существо. Он исчезал с Бейкер-стрит каждый вечер, возвращался на рассвете, а день проводил в молчаливом раздумье. Я не выходил из своей комнаты, зная, что в такие моменты ему необходимо побыть одному. Иногда слышались стенания его скрипки. Когда я уже не мог больше выносить этого пиликанья, я выходил из дому и окунался в благословенный шум лондонских улиц. На третье утро я пришел в ужас от его вида. - Холмс, ради всего святого!
– воскликнул я.
– Что с вами случилось? Пониже правого виска виднелся уродливый багрово-черный синяк, левый рукав сюртука оторван, а глубокий порез на запястье, несомненно, сильно кровоточил. Он прихрамывал и был так перепачкан, как любой из уличных мальчишек, которых он часто посылал с таинственными заданиями. - Конфликт в темном переулке, Уотсон. - Позвольте мне перевязать ваши раны. Я принес медицинский чемоданчик из своей комнаты. Он мрачно протянул мне руку с окровавленными костяшками пальцев.
– Я пытался выманить нашего противника, Уотсон. Мне это удалось. Усадив Холмса на стул, я приступил к осмотру. - Удалось, но я потерпел неудачу. - Вы подвергаете себя опасности, Холмс. - Убийца, двое убийц, клюнули на мою приманку. - Те же самые, которые уже нападали на нас? - Да. Моя цель состояла в том, чтобы упрятать одного из них в тюрьму, но мой револьвер дал осечку - такое чертовское невезение!
– и оба удрали. - Прошу вас, Холмс, успокойтесь. Прилягте. Закройте глаза. Пожалуй, следует дать вам успокоительное. Он сделал нетерпеливый жест. - Все это ерунда, простые царапины! Моя неудача - вот отчего мне больно. Если бы мне удалось задержать одного из мерзавцев, я бы очень быстро узнал имя его хозяина! - Вы предполагаете, что эти скоты совершают все злодейские убийства? - Господь с вами! Конечно, нет. Это обыкновенные уличные громилы на службе жестокого негодяя, которого мы разыскиваем.
– Холмс нервно передернулся.
– Еще одного, Уотсон, кровожадного тигра, который рыскает на свободе в джунглях Лондона. Я вспомнил имя, нагонявшее ужас. - Профессор Мориарти? - Мориарти не имеет к этому отношения. Я проверял, чем он занят и где находится. Он далеко отсюда. Нет, это не профессор. Я уверен, что человек, которого мы ищем, - один из четырех. - Каких четырех вы имеете в виду? Холмс пожал плечами. - Какое это имеет значение, если я не могу схватить его! Холмс откинулся на спинку стула и смотрел на потолок сквозь полуприкрытые, отяжелевшие веки. Но усталость не притупляла его умственной деятельности. - "Тигр", о котором вы говорите, - спросил я, - какую пользу он извлекает из убийства этих несчастных? - Дело гораздо более запутано, чем вам представляется, Уотсон. Есть несколько темных нитей, которые вьются и крутятся в этом лабиринте. - Да еще этот слабоумный в приюте, - пробормотал я. На лице Холмса появилась безрадостная улыбка. - Боюсь, мой дорогой Уотсон, что вы ухватились не за ту нить. - Не могу поверить, что Майкл Осборн никаким образом не замешан. - Замешан - да. Но... Он не закончил фразу, потому что внизу раздался звонок. Вскоре мы услышали, как миссис Хадсон отворяет дверь. Холмс сказал: - Я ожидал посетителя. Он не замедлил явиться. Прошу вас, Уотсон, останьтесь. Мой сюртук, пожалуйста. Я не должен выглядеть как хулиган, участвовавший в уличной потасовке и прибежавший к врачу за помощью. К тому времени, когда он надел сюртук и раскурил трубку, миссис Хадсон появилась, введя за собой в гостиную высокого белокурого, красивого молодого человека. На мой взгляд, ему было тридцать с небольшим. Несомненно, это был воспитанный человек. Если не считать первого испуганного взгляда, он не подал виду, что заметил странный вид Холмса. - Мистер Тимоти Уэнтуорт, не так ли?
– спросил Холмс.
– Добро пожаловать, сэр. Присаживайтесь к камину. Сегодня утро сырое и холодное. Знакомьтесь, это мой друг и коллега доктор Уотсон. Мистер Уэнтуорт поклонился и сел на предложенный стул. - Ваше имя знаменито, - сказал он, - так же, как и имя доктора Уотсона. Для меня большая честь познакомиться с вами. Но я чрезвычайно загружен в Париже и вырвался только ради своего друга Майкла Осборна. Я был крайне озадачен его таинственным исчезновением. Если я могу что-либо сделать, чтобы помочь Майклу, я сочту, что стоило терпеть неудобства переезда через Ла-Манш. - Редкая преданность, - сказал Холмс.
– Быть может, мы сумеем просветить друг друга, мистер Уэнтуорт. Если вы расскажете нам, что вам известно о пребывании Майкла в Париже, я поведаю вам конец этой истории. - Я познакомился с Майклом, - начал Тимоти, - примерно два года тому назад, когда мы оба поступили в Сорбонну. Полагаю, он привлекал меня потому, что мы полная противоположность. Я человек скромный, мои друзья даже считают меня застенчивым. Майкл, напротив, отличался пылким нравом был веселым, порой готовым ввязаться в драку, если ему казалось, что его обманывают. Он никогда не скрывал, что думает - по любому поводу. Тем не менее, делая скидку на недостатки друг друга, мы ладили между собой. Майкл был мне по душе. - И вы ему, сэр, нисколько не сомневаюсь, - сказал Холмс.
– Но скажите мне, что вам было известно о его личной жизни? - Мы были откровенны друг с другом. Вскоре я узнал, что он второй сын английского аристократа. - Не был ли он озлоблен тем, что ему не повезло и он родился вторым? Мистер Тимоти Уэнтуорт, нахмурившись, обдумывал ответ. - Я бы сказал "да", и все-таки "нет". Майкл иногда как бы вырывался из узды и вел буйный образ жизни. А воспитание и происхождение не допускали подобного поведения, и он испытывал чувство вины, которое его тяготило. Так вот, положение второго сына было для него своего рода предлогом попирать каноны и таким образом оправдывать свое буйство.
– Наш молодой гость смущенно замолчал.
– Боюсь, что я плохо излагаю свою мысль. - Напротив, - заверил его Холмс.
– Вы выражаетесь очень ясно. И я могу предположить, не правда ли, что Майкл не затаил обиды ни на своего отца, ни на старшего брата? - Уверен, что нет. Но я могу понять также противоположное мнение герцога Шайрского. Я представляю себе герцога гордым, даже высокомерным: главная забота его - сохранить честь имени. - Именно таков он на самом деле, Но прошу вас, продолжайте. - Ну а потом Майкл связался с этой женщиной.
– Неприязнь Тимоти Уэнтуорта явственно сквозила в его тоне.
– Майкл познакомился с ней в одном из вертепов на пляс Пигаль. Он рассказал мне о ней на следующий день. Я не придал этому значения, полагая, что это - мимолетное увлечение. Но сейчас я понимаю, что охлаждение дружеских чувств Майкла ко мне началось именно с этого момента. Оно было медленным, если измерять часами и днями, но и достаточно быстрым - с того дня, когда он рассказал о встрече с ней, и до того утра, когда он упаковал свои вещи в нашем обиталище и сообщил мне, что женился на этой женщине. - Вы, наверное, были шокированы, сэр, - вставил я. - Шокирован - это не то слово. Я был потрясен! Когда я очнулся и пытался отговорить его, он только рявкнул, чтобы я не совался в чужие дела, и ушел.
– Глубокое сожаление отразилось в честных голубых глазах молодого человека.
– Это был конец нашей дружбы. - Вы больше его не видели?
– тихо спросил Холмс. - Я пытался сделать это и видел его мельком еще два раза. Вскоре Майкл был исключен из Сорбонны. Когда я узнал об этом, то решил разыскать его и обнаружил, что он живет в невообразимом убожестве на левом берегу Сены. Он был один, но я предполагаю, что его жена жила вместе с ним. Он был навеселе и принял меня враждебно. Это был как бы совершенно другой человек. Я не мог даже начать разговор, поэтому я положил немного денег на стол и ушел. Две недели спустя я встретил его на улице, близ Сорбонны. Его вид задел меня за живое: он был словно заблудшая душа, с тоской вернувшаяся взглянуть на упущенные возможности. Но вел он себя по-прежнему вызывающе. Когда я попытался заговорить с ним, он огрызнулся и крадучись ускользнул. - Таким образом, насколько я понимаю, вы ни разу не видели его жену. - Не видел. Но о ней ходили слухи. Рассказывали по секрету, что у нее был сообщник, человек, с которым она жила как до, так и после замужества. Я, впрочем, не располагаю никакими конкретными фактами на этот счет.
– Он замолчал, словно задумался над трагической судьбой своего друга. Затем поднял голову и вновь заговорил, еще более взволнованно.
– Я думаю, что в истории с этим гибельным браком Майкла обманули и что он никоим образом не стремился сознательно опозорить родовое имя. - И я думаю, - сказал Холмс, - что могу успокоить вас в этом отношении. Недавно ко мне попал набор хирургических инструментов Майкла, и, осматривая его, я обнаружил, что он тщательно прикрыл замысловатый герб, который был вытиснен на нем, бархатной подкладкой. Глаза Тимоти Уэнтуорта расширились. - Он был вынужден продать свои инструменты? - Хочу подчеркнуть то обстоятельство, - продолжал Холмс, что самый акт сокрытия герба свидетельствует не о желании опозорить, а скорее об усилии защитить имя, которое он якобы хотел смешать с грязью. - Невыносимо, что его отец не поверит этому. Но теперь, сэр, я рассказал вам все, что знаю, и горю нетерпением послушать вас. Холмс явно колебался. Он встал со стула и быстро прошелся по комнате. Потом остановился. - Вы ничего не можете сделать для Майкла, сэр, - сказал он. - Но ведь мы договорились! - Некоторое время спустя после того, как вы видели Майкла, с ним произошел несчастный случай. В настоящее время он не более чем плоть, лишенная разума, мистер Уэнтуорт. Он не помнит своего прошлого, и его память, вероятно, никогда не восстановится. Но о нем заботятся. Как я уже сказал, вы ничего не можете сделать для него, и, советуя вам не искать с ним встречи, я пытаюсь избавить вас от дальнейших переживаний. Тимоти Уэнтуорт хмуро смотрел в пол, обдумывая совет Холмса. Я был рад, когда, вздохнув, он сказал: - Хорошо, мистер Холмс, в таком случае вопрос исчерпан.
– Уэнтуорт встал и протянул руку.
– Но если когда-нибудь я смогу что-либо сделать, сэр, пожалуйста, свяжитесь со мной. - Можете рассчитывать на меня. После того как молодой человек ушел, Холмс продолжал молча стоять, глядя в окно на нашего удаляющегося визитера. Наконец он заговорил, но так тихо, что я едва мог разобрать слова. - Чем более глубоки наши заблуждения, Уотсон, тем больше льнет к нам настоящий друг.
– О чем вы, Холмс? - Так. Одна мимолетная мысль!.. В этот момент внизу зазвонил звонок, потом раздался топот ног и наша дверь распахнулась. На пороге стоял тощий юнец. - Который из господ мистер Шерлок Холмс?
– спросил он. Получив ответ, посыльный протянул Холмсу сверток и умчался со всех ног. Холмс развернул пакет. - Недостающий скальпель!
– вскричал я.

ПОСЛАНЕЦ ЭЛЛЕРИ КУИНА СНОВА ЗАНИМАЕТСЯ РОЗЫСКОМ

– Рейчел? Она оглянулась через плечо. - Грант? Грант Эймс! - Да вот решил заглянуть, - сказал повеса. Рейчел Хэгер была одета в джинсы и плотно облегающий свитер. У нее были длинные ноги и тонкая фигурка, не лишенная округлостей. Губы полные, нос вздернутый, а глаза какого-то необычного цвета. Она показалась Гранту похожей на Мадонну, случайно забежавшую в сад. У нее был совсем другой вид в тот раз, подумал он и указал на цветы, с которыми она возилась! - Я не знал, что вы выращиваете розы. - Боюсь, что пока мне нечем похвастаться, - засмеялась она.
– Что привело вас в пустынные просторы Нью-Рошелла? - Просто проезжал мимо. Я ведь едва успел сказать вам "хелло" у Литы в тот день. - Я попала туда случайно. И быстро ушла. - Я заметил, что вы не плавали. - Неужели, Грант? Какой приятный комплимент. Большей частью на девушек обращают внимание именно тогда, когда они плавают. Хотите выпить? - Я бы предпочел чай со льдом. - В самом деле? Я мигом. Вернувшись, она села на низенький дачный стул, неудобно скрестив длинные ноги. Почему-то это растрогало Гранта. - Я пытался вспомнить, сколько раз я вас видел. Впервые на лыжне, правильно? - Насколько я помню, да. - Нас познакомила Джилли Харт. - Я помню потому, что сломала лодыжку во время спуска. Но как вы могли запомнить с вашим-то гаремом? - Не такой уж я легкомысленный, - сказал Грант ворчливо. - Я хочу сказать, с какой радости вам помнить меня? Вы никогда не проявляли... - Сделайте мне одолжение, Рейчел - Какое? - Пожалуйста, продолжайте окапывать свой розы. Мне хочется сидеть здесь и смотреть на вас. - Грант, зачем вы пришли? - Что? - Я спросила: зачем вы пришли сюда? - Будь я проклят, если помню. - Держу пари, что вспомните, если захотите, - сказала девушка довольно мрачно.
– Постарайтесь. - Погодите. А! Спросить вас, не положили ли вы конверт из грубой бумаги на сиденье моего "ягуара" в тот вечер у Литы. Но к черту конверт! Какое удобрение вы применяете? - У меня нет постоянной формулы. Я все время экспериментирую. Грант, что с вами? Он посмотрел на маленькую загорелую руку которая лежала на его руке. Боже мой, это случилось! - Если я вернусь в семь часов, вы уже будете одеты? Она посмотрела на него с пробуждающимся пониманием. - Конечно, Грант, - тихо ответила она. - И вы не против, если я буду хвастаться вами в разных местах. Он ощутил пожатие ее руки. - Какой вы славный! - Эллери, я нашел ее, я нашел ее!
– лепетал Грант Эймс-третий по телефону. - Нашли ту, которая положила рукопись в вашу машину?
– оживился Эллери. - Что?
– переспросил Грант. - Конверт. Рукопись. - A...
– Наступило молчание.
– Знаете что, Эллери? - Да?
– Мне было абсолютно не до этих глупостей.

Глава 9

ЛОГОВО ПОТРОШИТЕЛЯ

Оставалось только ждать. Пытаясь убить время, я снова повторял мысленно все события прошедших дней. При этом я старался использовать методы, которые постоянно применял Холмс. Его замечание, что Потрошитель один из четырех, конечно, занимало достаточно места в моих размышлениях, но меня сбивали с толку другие элементы головоломки: утверждение Майкрофта, что Холмс располагает пока не всеми деталями, а также стремление Холмса схватиться с "тигром", рыскающим в лондонских закоулках. Но кто же такой "тигр"? И почему необходимо выследить его прежде, чем можно будет призвать к ответу Потрошителя? Как бы я ликовал, если бы знал, что держал уже тогда в руках ключ загадки. Но я был слеп и ничего не подозревал. Я пытался поймать разбегавшиеся мысли, и монотонное течение времени было прервано лишь один раз, когда щеголевато одетый посыльный принес письмо на Бейкер-стрит. - Послание от мистера Майкрофта Холмса мистеру Шерлоку Холмсу, сэр. - Мистер Холмс в данный момент отсутствует, - сказал я.
– Можете оставить письмо. Отослав посыльного, я стал рассматривать запечатанный конверт со штампом Форин офис. Именно в Этом ведомстве подвизался Майкрофт. Меня так и подмывало вскрыть конверт, но, конечно, я этого не сделал. Я положил его в карман и продолжал шагать по комнате. Шли часы, но Холмса все не было. Время от времени я подходил к окну и смотрел, как сгущается над Лондоном туман. Наступили сумерки, и я подумал, что ночь как раз для Потрошителя. Поразительно, что как только эта мысль пришла мне в голову, я получил записку от Холмса. Я вскрыл ее дрожащими руками. Паренек, который принес ее, стоял в ожидании.