– Ничего себе плавание!
– простонал он.
– Просто тошниловка какая-то, да и только!

К моменту прибытия в Дараск на нижней Роне путешественники менее чем за десять часов преодолели почти двести семьдесят километров. В окрестностях Дараска мелеющая на глазах река начала разделяться на множество рукавов и проток с бесчисленными болотистыми, покрытыми зеленью островками, населенными стаями длинноногих птиц и черно-коричневыми чутко дремлющими крокодилами. Острова побольше возникали и посреди болотистой равнины. Дараск, расположенный на одном из таких островов, для внешнего наблюдателя выглядел как тропический вариант Монт-сен-Мишель, возвышающийся над морем трав. Включив вспомогательный двигатель, шкипер вывел лодку из главного русла Роны в одну из боковых проток, которая вела к обнесенному крепостной стеной городу. Набережная Дараска сравнительно небольшая. Крепостная стена, сложенная из известняка, достигала в высоту более двенадцати метров и примыкала к неприступным обрывистым скалам.

В городе, раскинувшемся у подножия дворца правителя, рамапитеки зажигали ночные фонарики, ловко взбираясь по лестницам на крыши, пользуясь блоками, поднимали гирлянды фонарей на фасады внутренних укреплений. Солдаты расставляли факелы по стенам и бастионам, опоясавшим город. Вскоре зажглась иллюминация в излюбленном тану стиле: контуры дворца озарили бесчисленные красно-желтые огоньки, символизировавшие геральдические цвета лорда Крановела, обладавшего психокинетическими способностями.

Эйкен рассматривал светильники, горевшие на перилах балкона. Все они изготовлены из какого-то прочного стекла и стояли в небольших нишах. Никаких проводов или металлических шин к светильникам не подведено. На ощупь они холодные.

– Биолюминесценция, - решил Эйкен, потрясая одним из светильников. Держу пари, что там внутри какие-то микроорганизмы. Помните, что сказал Крейн? Он упомянул о том, что фонарики черпают энергию из излишней мета-эманации. Теперь все ясно! Когда носители ошейников низшего ранга играют в шашки, пьют пиво, читают, сидят в ванне или выполняют какие-нибудь другие полуавтоматические действия, они генерируют волны соответствующей формы...

Брайан слушал разглагольствования Эйкена краем уха. На окружавшем остров бескрайнем болоте зажигались блуждающие огоньки. Синие облачка метана вспыхивали и погасали, блуждая по топи, как крохотные фонарики на лодках заблудившихся эльфов.

– Это либо светлячки, либо болотные огни, - произнесла за спиной Брайана Сьюки, глядя на тонущий во тьме пейзаж.

– Вот теперь я что-то слышу, только это не имеет отношения к метапсихическим способностям. Слышите?

Все прислушались. Первой тишину нарушила Сьюки:

– Лягушки!

Ветерок донес сначала едва слышное рокотание, сменившееся звучным хором, в котором явственно выделялись голоса отдельных солистов. Невидимый лягушачий дирижер взмахнул своей палочкой, и зазвучала новая группа голосов - рокочущих и выводящих всевозможные рулады, стонущих и ахающих, ликующих и мрачных, резонирующих, словно в пустой консервной банке. Издаваемые лягушачьим хором звуки напоминали звон падающей капели, звучание небрежно тронутых струн, горловой человеческий голос, контрабас и гитару. Перекрывал всех голос обыкновенной лягушки-быка - создания, которому суждено через шесть миллионов лет сопровождать колонистов, которые отправятся обживать далекие миры.

Четверо стоявших на балконе людей переглянулись и расхохотались.

– Если появится фирвулаг, - заметил Эйкен, - мы заняли места в первом ряду. Этот голубой кувшин полон чем-то холодным и крепким. Может быть, сядем в кресла и подкрепимся на случай появления чудовищ? По расписанию они должны вот-вот быть здесь.

– Никто не возражает против напитка?
– спросил Брайан.
– Великолепно!

Все протянули свои кружки, и маленький человечек в сверкающем золотом костюме наполнил их одну за другой.

Элизабет прижала тыльную сторону ладони к липкому от пота лбу. Ее глаза открылись, и она глубоко вздохнула.

Крейн и осунувшийся мужчина-тану в ниспадавшем широкими складками желтом одеянии с беспокойством склонились над Элизабет. Крейн посылал ей телепатемы, успокаивающие, вопрошающие.

– Да. Мне удалось разделить их. Наконец. Прошу меня извинить, но я так долго не имела практики. Теперь роды пройдут успешно.

Разум лорда Крановела из Дараска был исполнен благодарности. Как она? Не угрожает ли ей опасность?

– Земные женщины крепче, чем женщины-тану, но ничего, теперь ваша супруга быстро поправится.

Крановел вскричал:

– Эстелла-Сирона!
– и бегом бросился во внутренние покои.

Через несколько мгновений сердитый плач новорожденного донесся до остававшихся в ожидании. Элизабет улыбнулась Крейну. В тумане за окнами дворца забрезжил серый рассвет.

– Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, призналась Элизабет.
– Два еще не родившихся сознания, тесно переплетенные между собой и резко антагонистичные. Близнецы. Кажется невероятным, чтобы враждебность была способна сказаться на столь ранней ступени развития...

Женщина-тану, одетая во все красное, просунула голову сквозь дверные занавеси и сообщила:

– Девочка! Хорошенькая! Второй близнец еще не родился, но, не беспокойтесь, с ним все будет хорошо.

Женщина исчезла.

Элизабет встала с кресла и устало подошла к окну, впервые за много часов разрешив своему сознанию покинуть комнату, где происходили роды. Аномалии остались позади - два сцепившихся в отчаянной схватке нечеловеческих детских сознания, лепечущих что-то непонятное, наделенных активными метапсихическими способностями, переменчивых и неуловимых, изменяющихся, даже когда она пыталась сосредоточить на них свое внимание. Они всячески уклонялись от контакта с ее сознанием, пытались притворяться другими существами, замирали, рассыпались на отдельные атомы и возникали в виде огромных чудовищ, напуская в ее сознание туман, не уступающий по плотности тому, который стелился за окнами дворца.