– Велите Гольбейну исполнить портрет с принцессы Анны Клеве протестантки. ее красота бесподобна!

"Пляска смерти" продолжалась. Король спрашивал:

– Боже, когда я избавлюсь от потеющей Джен?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дженни Сеймур родила сына (будущего короля Эдуарда VI) и умерла, избавленная от смерти на эшафоте. Кромвель сказал, что теперь, когда престол Англии обеспечен наследником, можно признать законность рождения Марии Тюдор от Екатерины Арагонской, умершей в заточении, и можно признать законность Елизаветы, рожденной от Анны Болейн, лишенной головы.

Король подумал. Вздохнул. Улыбнулся:

– Не хватает еще одной головы.

– Чьей?

– А ты потрогай свою.

Кромвель был умен, но не догадался. Он напомнил королю, что в Германии свято хранит свою непорочность прекрасная принцесса Анна Клеве, а посол уже выслал в Лондон ее портрет, написанный Гансом Гольбейном:

– Почему бы вам не взглянуть на него?

Анна Клеве была представлена Гольбейном поколенно; строгая, она смотрела с холста в упор, ее красивые руки были покорно сложены на животе. Король обрадовался:

– Какая нежная курочка, так и хочется ее скушать с пучком крепкого лука. Ах, соблазнитель Гольбейн! Как он умеет вызывать во мне страсть своей превосходной кистью.

Генриха VIII охватило такое брачное нетерпение, что он даже выехал в Рочестер - навстречу невесте. Две кареты встретились посреди дороги. Из одной выбрался король, из другой, осклабясь гнилыми зубами, вылезла худосочная карга.

– Откуда взялась эта немецкая кляча?

– Это и есть ваша невеста - Анна Клеве.

– На портрете Гольбейна она выглядела иначе.

В квартале "Стального двора" появился королевский палач и снова поднес Гольбейну красную гвоздику.

– Не смею не уважать вас, - сказал он.
– Но вы, кажется, попали в немилость. Помните, что в моем лице вы имеете друга, а мое искусство не позволит вам долго мучиться.

– Почему вы так добры ко мне?
– удивился Гольбейн.

– Я был маляром, как и вы когда-то. Теперь мы оба мастера в своем деле, а художники всегда поймут один другого.

Именно в это время на родине Гольбейна уже продавались на базарах листы его "Пляски смерти", исполненные в гравюрах Лютценбургера. Кто не знал имени Гольбейна, тот узнал по этим политипажам. Начиналась слава бессмертная, и "Пляски смерти" Гольбейна дошли до нас - не только в гравюрах, но даже в будущей музыке Листа, Сен-Санса и других композиторов. Но до чего же чудовищны кастаньетные перестуки костей у скелетов, пляшущих среди могил в лунные ночи!..

В день свадьбы король спросил Кромвеля:

– Подумай, чего не хватает для веселья?

– Неужели эшафота?
– ужаснулся викарий.

– Ты догадлив, приятель. Не старайся разжиреть, чтобы не возиться с твоей шеей, похожей на бревно для корабельной мачты. Впрочем, не бойся. я ведь большой шутник!

Свадьба была 6 января 1540 года, а на следующий день король отплевывался, выбираясь из спальни:

– Ну, удружил мне Кромвель! Вовек не забуду такой услуги. Черт меня дернул связаться с этой лютеранкой, которая ни слова не знает по-английски, а я не понимаю немецкого.

Утром Кромвель еще заседал в парламенте, а после обеда уже был обвинен в измене королю. Генрих VIII сказал:

– Если обвинение состряпано, какой умник скажет, что обвиненный не виноват? Такого в моем королевстве не бывает.

Голова Кромвеля слетела с плахи. Король ликовал:

– Готовьте посольство в Неаполь, и пусть мне подыщут принцессу без недостатков. Хватит перебирать этих малокровных северянок, у которых не осталось волос на макушках.

Посольство ответило, что невесту нашли. Принцесса неаполитанская стройна, фигура ее идеальна, бюст возвышенный и располагающий к приятным сновидениям, волосы у нее, как пламя, ножки крохотные, она часто хохочет, характер покладистый и зовущий к радости. Генрих VIII прервал секретаря:

– Годится! Читай же главное - что там в конце?

– В конце послы сообщают, что принцесса из Неаполя будет идеальной супругой, но у нее есть маленький недостаток.

– Какой же?
– насторожился король.

– Она слишком упряма. И вот эта упрямица вбила себе в голову, что скорее помрет, чем станет женою вашего королевского бесподобия. А во всем остальном она имеет все достоинства, нужные для супружеского счастья.

Генрих VIII долго не шевелился на троне.

– Да, - сказал он, медленно оживая.
– Упрямство - недостаток серьезный. А я, кажется, начинаю стареть.

Анна Клеве не стала возражать против развода. Король был так удивлен безропотностью этого уродливого создания природы, что провозгласил ее сестрой:

– И пусть она живет, сколько ей влезет.

Гольбейну пришлось писать портрет новой королевы - Екатерины Говард; это была закоснелая католичка, и потому, чтобы угодить жене, Генрих VIII с новой силой обрушился на протестантов. Англиканская церковь стала каким-то безобразным чистилищем, где не знаешь каким алтарям поклоняться: всюду таилась смерть. Генриху VIII представили список любовников Екатерины Говард, и это его заметно огорчило: