– Потому что теперь это единственный выход для Пастуха, - пояснил как само собой разумеющееся Голубков.
– Собственно говоря, это и есть те самые соображения, которые я собирался изложить. Так что давай не будем ему мешать. А когда придет время, прикроем его, и он сам принесет нам Крымова на тарелочке с голубой каемочкой. Мне кажется, что это для нас единственный выход.

– Но ведь может и не принести?

– Не может, - отрезал Голубков.
– В сложившейся ситуации он вынужден будет это сделать... Или я не понял этого человека.

– Рискуешь, Константин Дмитрич.

– Рискую...

– А вот мне интересно, - сказал вдруг Нифонтов, - ты что, с самого начала просчитал, что Пастух твой не просто курьер? Что он еще подключится?

– Нет, конечно, - не сразу ответил Голубков.
– Просто я верю его словам. И его возможностям.

– Ну ладно, - хлопнул Нифонтов ладонью по столу.
– Давай прикинем, что получается.

– Давай. Итак, если личная инициатива капитана Пастухова окажется удачной, если он будет жив и здоров в ближайшие три-четыре дня и если сможет осуществить свой план, то мы получим Крымова или доказательства, что он уничтожен. Но мы будем по мере возможности отслеживать действия Пастуха, и если он не вытянет, если план не удастся, то нам будет необходимо подготовить группу для физического устранения полковника Крымова... Не фонтан, конечно, но другого выхода нет.

– А аналитическую выдержку для президента мы уже подготовили, добавил Нифонтов.
– Так что встречу с китайским премьером откладывать не будут. Постараются выкрутиться в любом случае... Хотя это тоже не фонтан.

– Таким образом, будем ждать вестей от Пастуха.

– Выходит, так.

– Да, вот что еще, - вспомнил Голубков.
– Этот человек, телохранитель Крымова... Алексей, кажется? Так вот, я думаю, что мы должны решить этот вопрос. Это наша проблема. Мы знаем, что именно он давал дезинформацию от Крымова в ФСБ. После того, как он застрелил офицера контрразведки, который его курировал, это стало совершенно ясно... Вот тоже не понимаю - как это допустили!

– Как всегда...

– Да... Так вот, он остался в Москве и наверняка не просто так. Следуя логике Крымова, этот Алексей должен убрать свидетелей, а свидетелей, как ты понимаешь, много. Включая Пастуха, его женщин и, вполне может быть, кого-то еще из офицеров, работавших в теме.

– Так, может, объявить его в розыск?

– Спугнем. Сначала найти надо... Я думаю вот что. Он обязательно попытается выйти на Пастуха и его ребят. Попробуем взять его на этом. Надо установить слежку за домом Сергея в Затопино и за этим клубом, "Хорус", кажется. Крымов там был, значит, и Алексей знает. Наверняка появится там или там. Ну и при случае предупредить Пастуха.

– Хорошо, - согласился Нифонтов.
– Это мы сделаем.

3

Когда ранним утром двадцать восьмого июля в гавань порта Палермо вошла яхта под турецким флагом, на причале Санта Лючия ее уже поджидал маленький "фиат" синего цвета с белой надписью на борту: "Capitaneria di porto". Представитель портовых властей синьор Энрико Брески с интересом следил за тем, как небольшое пузатое судно совершает маневр швартовки. Надо признаться, что турецкие яхты не так уж часто посещали Сицилию. Эта же была с таким непроизносимым названием, что синьор Брески так и не смог прочитать его правильно.

Было семь часов утра, и Энрико с наслаждением вдыхал свежую прохладу морского воздуха. Пройдет всего час-другой, и этот город превратится в пекло. Утренняя свежесть была единственным удовольствием синьора Брески, вернее, единственным, что он мог считать удовольствием в это утро. Исполнять скучные обязанности портового служащего в такое прекрасное воскресное утро было настоящей пыткой для любого настоящего сицилийца. В это время большинство населения Палермо сладко спало в предвкушении славного отдыха. Если правительство и не дало вам работу, то, по крайней мере, не в его силах лишить вас законного воскресного отдыха. Проснувшись, часть города соберется вместе с семьей в церковь. Другая часть останется дома в предвкушении вечерней трансляции футбольного матча из Неаполя.

Увы, сегодня синьор Брески был лишен этих законных радостей.

Пока итальянец предавался своим не слишком радостным размышлениям, турецкая яхта благополучно причалила к стенке мола. Погруженный в себя, портовый служащий не обратил внимания на то, что матросы оказались не столь проворны и умелы, как можно было ожидать от них. Наверное, они суетились несколько больше, чем это было нужно, совершая много лишних движений. Но, так или иначе, и швартовые канаты оказались на кнехтах, и трап с грохотом шлепнулся на бетон причала. Старый турок-капитан аж поморщился от неудовольствия, но промолчал. Видя, что последние препятствия для исполнения его обязанностей устранены, синьор Брески надел свою форменную фуражку и взошел на борт яхты, всем своим видом олицетворяя государственную власть Итальянской Республики.

На борту его встретил капитан, пригласив проследовать на корму. Там в шезлонге развалился владелец судна, расслабленно попыхивающий сигарой.

– Велко Христов, - представился он, привстав на секунду и сделав итальянцу приглашающий жест сесть в соседний шезлонг.

– Старший инспектор Брески, - в свою очередь представился Энрико.

В ходе короткой беседы он выяснил, что этот Христов, состоятельный болгарский бизнесмен, совершает круиз по Средиземному морю на собственной яхте, купленной недавно в Турции. Кроме него на борту находятся трое матросов-болгар, уже виденный капитан-турок и личный телохранитель господина Христова. Все документы были в порядке. Среди оперативок не было никаких сведений о болгаро-турецких контрабандистах. И вообще, синьор Брески о болгарах знал только то, что один из них покушался на Папу. Но вряд ли это могло стать поводом подозревать всех остальных его земляков в преступных замыслах. Впрочем, инспектор все-таки решил осмотреть яхту для очистки совести. Капитан с охотой вызвался сопроводить его, предоставив хозяину спокойно докуривать свою сигару.