Британия, кажется, куда менее обеспокоена угрозой насилия и жестокости, чем предполагаемой угрозой со стороны людей инакомыслящих. Будь они геями, коммунистами, веганцами, язычниками или «психами».

Нас, как Общество, беспокоит не то, что та или иная группировка каким-то образом сможет безжалостно уничтожить нашу систему, но то, что они смогут убедить нас в своей правоте. Что, возможно, существует более комфортный и приятный образ жизни. Иначе, почему же мы преследуем мирные организации, такие как «Кампания за ядерное разоружение» или ставим вне закона определенные виды сексуальных отношений между взрослыми людьми? Вот почему в популярной прессе относятся с презрением и насмешкой к альтернативному образу жизни и литературе. Вот почему нас убеждают, что не стоит думать или действовать иначе. Вот почему невозможно даже говорить о том, что происходит с людьми, когда у них возникают психические проблемы.

Это может показаться невероятным, но сейчас в психиатрии существует мнение, ранее немыслимое, что говорить о психическом расстройстве можно лишь в том случае, если болен или поврежден сам мозг, в остальных же случаях это просто разнообразные отличия и отклонения, иногда проявляющиеся в крайних формах. Хотя это революционное мнение, возможно, ошибочно и больше походит на тему для обсуждения студентов-социологов, вопрос в том, что на протяжении многих лет любая разновидность антисоциального поведения личности рассматривалась как следствие какого-то непонятного психического «расстройства». (До 1920-х годов мы продолжали сажать в сумасшедший дом эпилептиков, кататоников, гомосексуалистов и даже незамужних матерей, поскольку считалось, что их аморальное поведение объясняется душевным заболеванием). Довольно странно, зачастую считается, что поведение личности является «доказательством» умственного расстройства, и в то же время расстройство считается следствием поведенческого опыта. Хотя диагностика и лечение душевных заболеваний, несомненно, производится из лучших побуждений, Свободное Общество должно проявлять осторожность в диагностировании, если у человека не наблюдается никаких явных физических повреждений. Зачастую кажется, что основной критерий, по которому мы определяем наличие у человека душевного заболевания, это то, сколько беспокойства он доставляет своей семье, друзьям, врачам. Нет никаких четких, согласованных различий между преступниками и душевнобольными правонарушителями, но психически больной лишается больших прав — мы считаем, что вправе вмешиваться в работу его сознания без его на то согласия.

Разумеется, даже в свободном обществе должны приниматься какие-то решения по этому вопросу. Тем не менее, в истинно свободном и проявляющем заботу о человеке, обществе должны быть приняты соответствующие меры предосторожности, которые сделают невозможным заключение в лечебницы нормальных, асоциальных людей. Материалы благотворительного Медицинского Исследования Неврологических Заболеваний свидетельствуют о том, что в Британии такие меры не принимаются.

По всеобщему убеждению, ни один человек не может быть отправлен в клинику для душевнобольных против своей воли, за исключением тех случаев, когда несколько психиатров засвидетельствуют, что пациент опасен для общества. Это не так. Согласно Разделу 4 Закона о психическом здоровье, Социальный Работник может подать жалобу на человека и отправить его на лечение против его воли, если сочтет это необходимым. Только один Врач, терапевт, который, возможно, никогда до этого не видел «пациента» или не является специалистом в этой области, вот и все, что нужно, чтобы человека отправили на принудительное лечение. Если врач дал разрешение, человека (как правило, пожилого) могут насильно забрать из его дома (как правило, с помощью полицейских и социальных работников), поместить в охраняемый госпиталь и насильно вводить лекарственные препараты.

«Пациент» полностью остается на милости лечащего врача, имеющего право применять такие лекарства, как нейролептики, могущие пагубно сказаться на здоровье человека. (Хотя любой пациент в той или иной степени зависит от своего доктора, люди с физическими заболеваниями и ранениями имеют право отказаться от лечения, выписаться из госпиталя или проконсультироваться с другим специалистом. Душевнобольные такого права не имеют). Как только им поставлен диагноз, зачастую неверный, их лишают всех прав. Доктора, одержимые идеей «умопомешательства», пытаются лечить поведенческие проблемы исключительно с помощью избытка химикатов.

«Закон о психическом здоровье» не запрещает применять лекарства другим людям, помимо докторов. Тюремные служащие, медсестры и сиделки в психиатрических клиниках постоянно принудительно вводят заключенным лекарства. Это законно и оправданно лишь в случаях «крайней необходимости», когда пациент (или, скорее, узник) не в состоянии дать согласие. (Если, например, он ранен и находится без сознания и, следовательно, не в состоянии согласиться на применение необходимых для спасения его жизни лекарств).

На деле, даже когда пациенты и заключенные находятся в сознании, и не существует угрозы для их жизни, они не вправе отказаться от введения лекарств. Таких асоциальных людей считают либо безумцами, либо преступниками и с ними проще справляться, когда они по самые уши накачаны лекарствами, это стало не афишируемой, но весьма распространенной официально одобренной практикой.

Несмотря на настойчивые требования проведения реформ, правительство не изменило закон, и, в принятом в 1983 году Законе, отвергло возможность сделать медицинские учреждения и Министерство здравоохранения и социального обеспечения более подотчетными за свои действия и предоставить возможность пациентам узнать их права. И как всегда, в своем обычном стиле Британское Правительство продолжает критиковать заключение и принудительное лечение неблагонамеренных личностей в других странах.

Теперешнее Консервативное Правительство — самая удивительная политическая зверушка, из всех появлявшихся в этой стране за последние сорок лет, потому что оно предпочитает влиять на общественное мнение, а не отражать его. Или, по крайней мере, отражает лишь то, что считает полезным для себя.

За последние годы, под влиянием СМИ произошло изменение в отношении к Общественной Морали, а в любой стране подобные перемены в Общественном Мнении имеют скверную привычку всплывать в качестве изменений в законах. (Поправка 28 — классический пример, отражающий ярую гомофобию, порожденную СПИДом). Эти изменения так же сказываются том, как Государство тратит деньги налогоплательщиков.

Например, Правительство считает, что нужно потратить больше денег на Полицейские Силы, для того, чтобы бороться с общественным недовольством, вызванным, главным образом, их антисоциальной экономической программой и навязыванием обилия новых ограничительных законов. В свете гигантского сокращения ассигнований на Здравоохранение и Образование, невозможно объяснить электорату значительное увеличение затрат в этой сфере, поэтому для оправдания этих затрат необходима поддержка. Полицейские Силы, как всегда, рады услужить, поскольку они не прочь увеличить свои силы, поэтому они фабрикуют данные о растущей преступности. Так, если верить статистике, в 1986 году, например, существенно возросло количество случаев изнасилования, по сравнению с 1985 годом. На деле же, как позднее признала Полиция, этого, возможно, и не произошло, но были изменены способы каталогизации отчетности по изнасилованиям, вследствие чего и создалось ложное впечатление значительного роста числа преступлений.