25 мая стрельцы опять пришли во дворец и возвестили Хованскому наедине, что постельница царевны Марфы Алексеевны говорила, будто бы царь Иван Алек. болезнует о своем государстве, что его выбрали; да и царевны о том сетуют, и потому они стрельцы хотят видеть их государские очи. Выбрав по человеку из полку, их допустили в царские хоромы, где, в присутствии царевен, царь Иван пожаловал их к руке. Царевны службу их похваляли и спрашивали, зачем пришли? Стрельцы объявили о словах постельницы, вопрошая, по чьему научению она то говорила. Царевны ответили, что они ее ни с какими словами не посылали никуда. Стрельцы и царевнам известили, чтобы в их государских палатах никакого смятения не было, и чтобы государь царь Иван на отеческом престоле государствовал первенством, а брат его, чтоб был вторым царем. Царевны те слова слышали радостно и изволили говорить: «дай Боже смирение, а тому де быти можно», — и стрельцов за те речи милостиво похвалили. Царь Иван тут же сказал: «желанием, чтоб быть первым царем, он не желает; но в том буди воля Божия; что Бог восхощет, то и сотворит». Царевны на эти слова прибавили: «в том де воля Божия есть и впредь будет: а они дё выборные не собою то говорят, но Богом они в том наставляемы».

Как скоро утвердилось первенство старшего брата, то вместе с тем утвердилось и первенство царевен, единоутробных сестер его, над их мачехою Натальею Кириловною.

26 мая первенство Ивана утвердилось официальным путем, соборне. После того очень естественно было, за малолетством братьев, правление вручить царевне Софье, как наиболее способной представительнице первенства старшего царя. Так решено было общим голосом двора и по челобитью всего народного множества.

Царевна по русскому обычаю и приличию много отказывалась, а потом согласилась, и «ради государственного правления», указала боярам, окольничим и думным людям видеть всегда свои государские пресветлые очи и о всяких государственных делах докладывать себе и за теми делами изволила она государыня сидеть с боярами в палате. И (29 мая) для совершенного в правлении утверждения, и во всяких делах постоянной крепости, в указах с именами братьев царей повелела писать и свое имя [62] . Когда все устроилось и утвердилось, двор принес поздравление царевне, конечно, вместе и с царем Иваном.

Терем восторжествовал. Царем стала девица. Девица, вместо монастыря, попала на трон, вместо схимы, облеклась в порфиру. Царь-девица становится государственным, официальным лицом; как царь является на публичных церемониальных выходах. А так как публичные церемониальные выходы царя совершались большею частью по случаю церковных празднеств и разных годовых церковных торжеств, то девица и на этих празднествах и в самом храме, во время торжественной службы, или крестного хода, становится из мирских первым человеком. Ей воздают подобающие почести. Такие небывалые подвиги в публичной жизни московского двора начались было почти с первых же дней по воцарении в государстве терема. 11 июня 1682 г. царям следовало торжественно проводить образ Знамения Богородицы, посылаемый в полки в Казань. Цари вышли и рядом с ними вышла и царевна Софья. Без всякого сомнения малолетних царей понудили выйти именно для того, чтобы возможно было выйти и царевне, показать себя царским чином всенародному торжеству. 16 июня, вероятно по случаю наступавшей коронации, оба царя, царевны, царица Наталья Кириловна ходили все пешком на богомолье в Новодевичий монастырь, что также было не совсем обыкновенно. Никогда не бывало, чтобы царевны, т. е. терем, — шествовал торжественно пешком по московским улицам. А в этом случае терем-то и был главным лицом выхода; ибо цари как малолетние служили здесь, как и во многих других случаях, только как бы царственною хоругвию в торжественном выходе. Царица же сопровождала сына, от которого в подобных обстоятельствах она никогда не отлучалась.

Но еще необычайнее поступил терем, когда он вышел в Грановитую Палату спорить с раскольниками о Вере. Это было вскоре после упомянутого пешего богомолья, именно 5 июля. Событие в полной мере византийское, как мы упомянули.

В Грановитой Палате терем сел председателем собора, он сел на трон. Для двух царей тогда было устроено два царских места. На этих двух царских местах возсели, на первом, старшее племя терема царевна — тетка Татьяна Михаиловна; на втором, младшее — царевна Софья Алексеевна. Между ними, промеж царских мест сидела самая старшая царевна Анна Михаиловна, как свидетельствует очевидец, старовер Савва Романов. Под ними на креслах с правой стороны от царевны Татьяны сели царица Наталья Кириловна, а потом царевна Марья Алексеевна: дальше стояли бояре; с левой стороны от царевны Софьи, в переднем углу палаты, сидел на креслах же святейший патриарх и власти. Царевна Софья стало быть заняла самое видное место в палате; оттого Савва, указывая это сиденье, начинает порядок мест с нее [63] . Казалось бы на первом месте подобало сидеть матерой вдове покойного царя Алексея, старшего брата царевны Татьяны и отца царевны Софьи, при том эта вдова, носившая пред царевнами старшинство мужа, была вместе с тем и мать царствующего царя. Но в государстве царствовал тогда терем, царствовали не цари, а царевны, оттого этот именно смысл тогдашней истории и обнаруживался повсюду, во всяком событии. О царице Наталье Кириловне старовер Савва говорит, что она будто бы три раза присылала к ним, с приказом, чтоб ни в соборную церковь, ни в Грановитую на собор они не ходили, чтобы был собор или на Лобном месте, или в Кремле на площади, промеж соборов. Они действительно и не хотели идти в Грановитую палату; но патриарх объяснял им, что «здесь де, в Грановитой, будет царица и царевны, а там (на площади) им быть зазорно пред всем народом», на что староверы отвечали: «царевнам государыням до того дела нет, достоит тут царям быть, а не царевнам». Но с тем же предложением вышел к ним и князь Хованский, уверяя, что ничего особого для них староверов, не случится, что царевны государыни хотят тут же быти, а здесь (на площади) им быть зело зазорно.

Можно, однако ж догадываться, что необычайные поступки терема производили не совсем хорошее впечатление в народе. На том же самом соборе, когда оскорбленная царевна Софья, сказавши в угрозу: «пойдем из царства все вон», встала с царского престола и с иконою в руках отошла с сажень прочь, а Палата выразила готовность умереть, головы свои положить за царствующий дом, то иные стрельцы тут же возгласили: «пора государыня давно вам в монастырь! Полно царством-те мутить! Нам бы здорово были цари государи, а без вас пусто не будет». И бысть ей зазорно вельми и с великими стыдением седе на царское место, говорит Савва. После таких отзывов зазорное поведение терема, конечно, должно было вскоре присмиреть. На это указывает по крайней мере то обстоятельство, что по «умирении мира», по окончании стрелецких смут, почти целые три года терем уже не выходил на улицу, нигде не являлся пред глазами всенародного множества. Его руководитель царевна Софья, снова начала свои публичные выходы, кажется не раньше 1685 г. В этом году генваря 15–21 она ездила с царем Иваном к освящению большей церкви в Воскресенском монастыре, (Новый Иерусалим) на Истре, а 5 июля явилась с царями в Успенский собор к молебну, праздновать годовщину победы над раскольниками. Затем ее выходы год от году учащаются и в последний 1689 год становятся обыкновенными [64] .

С 1685 г. она постепенно, все больше и больше входит в обрядную роль царя, т. е. принимает публичные знаки подобающих царю почестей, даже явно требует таких почестей; старается при всяком торжественном случае занять первенствующее царское место; всегда выходит на церковные праздничные службы или вместе с братом, царем Иваном, или же с обоими царями, если выходит и другой брат, Петр; — иногда шествует в одной карете с царем Иваном. Но нередко она и одна, как царь, совершает церемониальный открытый выход в собор к церковной службе, соблюдая в точности все обрядные действия: принимает от патриарха благословение, знаменуется (молится) у местных икон и становится, хотя и на царицыном месте, но с открытыми запонами или занавесами, что и придает этому женскому месту значение уже места царского. Даже и в то время, когда в собор идут царь Иван с царицею и царевны, она, чтобы выделиться от семьи, идет особо и входит в церковь особыми и при том главными дверьми, западными, тогда, как те входят обыкновенно южными, а царевны даже северными [65] . На службе, напр. у панихиды, когда не требовалось стоять на царских местах, Софья все-таки становилась подле царей, именно с левой стороны, в то время как царица становилась обыкновенно вдали, за царицыном местом. На панихидах патриарх творит и ей поклон, наравне с царем. На праздничных служениях патриарх и архиереи кадят ее. Однажды она даже и гневалась за то, что ее обошли с кадилом. Вот что записано между прочим в уставе Успенского собора: В 1685 г. в предпразднество Успению Богородицы на всенощном: «царь был Иоанн Алексеевич и царевна; выход был со звоном… В начале протопоп кадил царя, а после патриарха, потом царевну по 3-и после державу (царскую) потом посох (скиптр) и начинает. И по начале кадит архиереев и всю церковь; и паки кадит образы и государя и патриарха: царевны не кадил, за то было гнев. На «Господи воззвах» — протодиакону указал кадить в начале государя и себя, потом царевну и державу и посох и архиереев и, окадя всю церковь, паки образы царя и царевну и потом патриарха…» Очень естественно, что соборный устав, мог ошибаться в своих порядках по новости и небывалости дела.

Во «многолетном поздравленин», в титле (титуле), архидиакон кличет царей и Софию в одной статье, вместе, а потом цариц и царевен, особо. В пятницу на первой неделе великого поста в соборе патриарх по обычаю освящал коливо или кушью, которая в это время освящалась уже на четырех блюдах, три государских да четвертое патриаршее; из государских два блюда назначались для двух царей и третье, особое, для Софьи.

Царевна являлась торжественно, по царски, и в крестных ходах, особенно в монастыри Новодевичий и в Донской; присутствовала по царски на освящении новых церквей; совершала торжественные отпуски войска в походы, и встречи из походов, сопровождая при этом полковые иконы. В дни царских именин она вместе с царем Иваном жаловала боярство и служилое дворянство, дьяков и гостей водкою, в передней палате [66] .

Само собою разумеется, что во Дворце терем царевен пользовался еще большею свободою. Здесь в это время он был полновластным хозяином всего дома, свободно отворял все двери, даже свободно отпирал сундуки с царскою казною и брал казны, сколько было надобно. Известно, что напр., в 1685–1686 гг. из новгородского приказа царевны Софья, Екатерина, Феодосия брали деньги не один раз; для Софьи, отпущено однажды 2000 руб. [67] В прежнее время царевны получали деньги на свои необходимые надобности или из рук царицы или из рук государя; были, так сказать, в детской зависимости от отца и матери, или же от царя-брата и вообще от хозяина дома. Большие деньги, в роде тысячи, они получали, и то только старшие царевны, в каких либо чрезвычайных случаях, в виде дара. Так, напр., по случаю смерти царицы Марьи Ильичны Милославских, царь Алексей «велел поднести по приказу покойной царицы» царевнам, своим сестрам, а ее золовкам, Ирине, Анне, Татьяне, по тысяче рублей [68] . Но при Софье терем уже не затруднялся брать казну собственными руками. Была своя воля. Он не затруднялся выбирать себе надобные вещи и из царских кладовых. В расходных записках Оружейного приказа читаем следующее: в 1684 г. июля 2, великая государыня благородная царевна Екатерина Алексеевна изволила быть в Оружейной Большой казне; а за нею государынею были стольники: Александр Иванов Милославской, Михайло Васильев Собакин, Антипа Ларионов Пятово; девицы: Марья Ивановна Шеина, карлица Прасковья Иванова. И указала им к себе государыне в хоромы взнесть оружейной брони: карабинец нарядной, саблю-полоса булатная, саблю такуюж; 2 лука турецких, нож булатный, 2 ножа стальные» [69] . Подобное оружие вносилось в комнаты к царевнам не один раз. Нельзя не думать, что они брали оружейную царскую казну для подарков и в награду своим приверженцам. Из приведенной записки мы видим также, каким образом царевны совершали свои дворцовые комнатные выходы; за ними следовали стольники (пажи) и девицы, а также и неизменная сопутница карлица.