Ну, а Нептун… Мне кажется, что в этого Нептуна всё-таки никто не верит. Разве что Валя старается уверить себя в том, что всё это серьёзно и что действительно кто-то мечтает о нашей помощи, нуждается в нас. Думаю, Вале просто хочется верить во что-нибудь необыкновенное — вот она и играет по-серьёзному в «дело с Нептуном».

А Пыжик? Он помогает Вале с таким видом, будто больше всех заинтересован в спасении немыслимых моряков. Но уж я-то знаю теперь, какой он выдумщик, этот Пыжик.

Вот и сегодня… Он так здорово играл роль сыщика, что даже я поверила, будто Пыжик серьёзно относится к переписке с Нептуном.

Но вообще-то во всей этой истории действительно есть что-то загадочное, и я просто горю от любопытства. Так мне хочется знать, чем же все это кончится?

Утром, на уроке геометрии, Валя послала всем членам экспедиции записку с черепом и скрещёнными костями, с надписью на конверте: «Совершенно секретно! Только членам экспедиции отважных»:

Но Пыжик запротестовал.

— Такие дела, — сказал он, — на волейбольной площадке не решают.

Он предложил организовать съезд членов экспедиции у него дома и провести его в торжественной обстановке.

Предложение Пыжика было принято единогласно. И съезд прошёл действительно шикарно.

Перед окном в комнате Софьи Михайловны мы поставили большой стол, накрыли его красной скатертью. Пыжик принёс графин с водою и стакан. Над столом красовался приготовленный Пыжиком плакат с надписью:

Съезд открыл Пыжик. Он сказал небольшую речь о флоте, о происках империалистов, а потом посадил Валю за стол, поставил перед ней графин и постучал по нему карандашом.

— А теперь, — сказал Пыжик, — предоставляю слово товарищу Павликовой, которая сделает содержательный доклад о поступивших сигналах бедствия от экипажа Нептуна и других. Возражений нет? Дополнений? Тогда голосую! Кто воздержался? Единогласно. Валяй, Валя! Докладывай!

— Нервные могут выпить воды! — сказал Пыжик и сделал такие глаза, будто ему и самому стало страшно.

Валя стала читать:

— Я больше не могу! — сказала Нина Станцель. — Это же кошмарная глупость! Кто-то дурачится, а мы помогаем ему одурачить нас! Предлагаю письмо порвать и пойти в кино!

Пыжик схватил Нину за руку и сказал, волнуясь:

— Слушай… Станцель… Так это ж интереснее кино… Ну, ты подумай сама: разве часто встречаются такие истории…

— Такие глупые истории, ты хочешь сказать?

— Неважно! Глупость — тоже нужная вещь. Если бы на свете не было глупых, как же ты узнала бы тогда, что ты ужасно вумная, как вутка? И давайте сразу договоримся: бросим мы это дело или выясним: кто, что, зачем, почему, для чего и отчего втянул нас в это дело. Читай, Павликова! Читай дальше! На чём ты остановилась?

— Я? — вскинула бровями Валя. — На этом и остановилась! На том, что спасти честь можно только не в воскресенье!

— Стой, стой! — закричал Пыжик. — Чего ты торопишься? Тут не мотогонки, тут серьёзное дело! У меня есть вопрос! Для всех один вопрос! Почему нельзя спасать честь в воскресенье? Думайте, братцы! Все думайте! И каждый про себя! Не вслух! А тот, кто не может думать, пусть выпьет воды или съест два — три яблока!

— А зачем думать? — удивилась Валя. — Думать нe надо! Слушайте! — И Валя продолжала чтение: — «И там постарайтесь никому не попадаться на глаза. Лучше всего пойти в будний день, когда народу в парке мало».

— Правильно! — кивнул Пыжик. — Я так и думал, что наша экспедиция должна быть тайной. Читай дальше!

— «Вам нужно, — продолжала Валя, — идти по аллеям парка курсом зюйд-норд-вест, потом повернуть на зюйд-норд и двигаться к павильону танцев…»

— Знаю! — стукнул Пыжик кулаком по столу. — Место вполне подходящее для преступлений.

Марго побледнела, будто её напудрили для спектакля, а глаза стали круглыми и большими, как пуговицы летнего пальто.

— Ой, — взвизгнула она, — умереть можно!