С криками ярости и разочарования они выстроились на вершине, потрясая своими дубинками и прыгая на месте от злости. Но на этот раз они не решились преследовать беглецов за пределами собственной страны. Потому ли, что они не забыли недавние поиски, долгие и утомительные, потому ли, что, убедившись, с какой легкостью мчится человек-обезьяна, и какую, судя по последнему концу, он может развить скорость, решили, что преследование бесполезно.

Во всяком случае, Тарзан не успел еще добежать до опушки леса, начинающегося у подножия холмов, как люди Опара повернули обратно.

У самой опушки леса, откуда можно было наблюдать за скалистым барьером, Тарзан опустил свою ношу на землю и, принеся из ближнего ручья воды, омыл ей лицо и руки. Но когда и это не привело девушку в себя, он снова поднял ее своими сильными руками и поспешил с ней на запад.

Солнце уже садилось, когда сознание начало возвращаться к Джэн Портер. Она не сразу раскрыла глаза, стараясь сначала припомнить последние сцены, какие видела. Да… алтарь, страшная жрица, опускающийся нож. Она чуть вздрогнула и подумала, умерла ли она уже? Или же нож вонзился в сердце и у нее предсмертный бред?

Потом, собравшись с мужеством, она все-таки раскрыла глаза, но то, что она увидела, только подтвердило ее догадки: она увидела, что ее несет в своих объятиях зеленым раем любимый, который умер раньше нее.

– Если это смерть, – шепнула она, – благодарение богу, что я умерла.

– Вы говорите, Джэн, – воскликнул Тарзан. – Вы пришли в себя!

– Да, Тарзан, – отвечала она, и после долгих месяцев в первый раз лицо у нее осветилось улыбкой счастья и покоя.

– Слава богу! – воскликнул человек-обезьяна, спускаясь на маленькую густо заросшую травой полянку, по которой протекал ручей. – Я все-таки пришел вовремя.

– Вовремя? Что вы хотите сказать? – спросила она.

– Вовремя, чтобы спасти вас от смерти на алтаре, дорогая. Вы разве не помните?

– Спасти меня от смерти? – удивленным тоном переспросила она. – Но разве мы оба не умерли, Тарзан?

Он уже опустил ее на траву, прислонив спиной к стволу громадного дерева. При ее словах он отступил немного, всматриваясь ей в лицо.

– Умерли? – повторил он и захохотал. – Вы не умерли, Джэн. И если вы вернетесь в город Опар и спросите его жителей, они ответят вам, что я не был мертв несколько часов тому назад. Нет, дорогая моя, мы оба совсем-совсем живые.

– Но и Газель, и мсье Тюран говорили мне, что вы упали в океан за много миль от берега, – настаивала она, словно убеждая его в том, что он на самом деле умер. – Они говорили, что не было ни малейшего сомнения в том, что это были вы, а тем более в том, что вы не могли остаться в живых и что вас не могли подобрать.

– Как мне убедить вас, что я не дух? – спросил он, смеясь. – Действительно меня столкнул за борт прелестный мсье Тюран, но я не утонул, – потом я все вам расскажу, – и сейчас я почти совсем такой же дикарь, каким вы узнали меня в первый раз, Джэн.

Девушка медленно поднялась на ноги и подошла к нему.

– Мне еще не верится, – прошептала она. – Не может быть, чтобы пришло такое счастье после всего того страшного и гадкого, что я пережила за эти ужасные месяцы после крушения «Леди Алисы».

Она еще ближе подошла к нему и положила ему на руку свою дрожащую, нежную ручку.

– Это сон, наверное, и я проснусь и увижу страшный нож, направленный в сердце, – поцелуй меня, дорогой, один раз поцелуй, пока я не проснулась.

Тарзан не заставил себя просить. Он обнял любимую девушку своими сильными руками и поцеловал ее не раз, а сотни раз, пока она не замерла, трепещущая в его объятиях; когда он отпустил ее, она сама обвила руками его шею и, притянув его к себе, прижалась губами к его губам.

– Ну, что же? – спросил он. – Сон ли я? Или живой, реальный человек?

– Если ты не живой человек, муж мой, – отвечала она, – то я молю бога, чтобы он послал мне смерть раньше, чем я проснусь для ужасной действительности.

Несколько минут они молча смотрели друг другу в глаза; каждый как будто задавался вопросом, реально ли изумительное счастье, которое послала им судьба. Забыто было прошлое, с его разочарованиями и ужасами; будущее не принадлежало им, но настоящее – никто не мог отнять его у них. Первая прервала молчание девушка:

– Куда мы идем, дорогой? – спросила она. – Что мы будем делать?

– Куда вы хотите идти? – отвечал он вопросом. – Что вы хотите делать?

– Идти – куда идешь ты, муж мой; делать то, что захочешь ты, – отвечала она.

– А Клейтон? – спросил он. На мгновение он как будто забыл, что есть кто-нибудь на земле, кроме их двоих. – Мы забыли о вашем муже.

– Я не замужем, Тарзан, – крикнула она. – Я даже не помолвлена. Накануне того дня, когда эти чудовища похитили меня, я сказала м-ру Клейтону, что люблю вас, и он понял, что я не могу сдержать слова, которое я дала ему, что это было бы дурно с моей стороны. Это случилось после того, как мы чудесным образом были спасены от когтей льва. – Она вдруг остановилась и вопросительно посмотрела на него. – Тарзан! – воскликнула она, – это сделали вы? Только вы один и могли это сделать.