Кто познал их любовь и ненависть?..

Кто постиг бесконечность их Смерти?..

Змеи, скользящие меж камней, тарантулы, обожженные зноем пустыни, — их многочисленное, скверное потомство, плоды их давней и неизменной преданности.

Они убивают себя, как скорпионы.

По свежим шрамам узнают они друг друга среди своих разверзшихся могил.

На запах крови идут они сквозь бурю, в тенях меж волнами Хаоса, срывая вуаль за вуалью меж Бездною и человеком.

Бессмертные, безнадежно бессмертные, хранящие Зло в земных воплощениях, посягнувшие пересечь вечность Дьявола Бездны, и оттого предвидящие свое возрождение, они грядут снова. Их рождений — по числу их жертв…

Они умирают на рассвете, чтобы воскреснуть в сумерках…

Они знают, от чего умирают…

И то, что постигнуто ими — более не может существовать в безмятежности…

Покидая себя крыльями ангелов, тропами демонов, они всё менее пользуются собственным человеком.

Им достаточно быть собой, чтобы все сделать правильно.

Вся земля преисполнена демонов, рыщущих среди человеческих руин, укутанных в лохмотья туч, обесцвеченных одеянием Морока. Неведомые человеческому разуму, обильные тьмой, они движутся, скрытые за пеленой штормов, неумолимые в своём гневе, отражённые в океане Зла человеческим страхом перед их неизбежным явлением. Кладези непристойной мудрости, вскрытые надругательством преступного духа в стенах святилищ, могильники святотатственных тайн, разверстые в людском разуме, и исполненные обязательства кровавых соглашений человека с чуждыми богами — есть раны, нанесённые извне, и врата их исхода. Они всегда на пороге, начала всех трупных изменений в божественных материях, развитие кощунственного плода демонического господства в человеческих обликах.

Плотоядные и охотящиеся, свирепые и непостижимо иные, они есть воплощение чужеродности, и вожделение самого Ада. Бездна непрестанно раскрывается в их изъязвленных ртах, утоляя через них свой беспредельный голод. Их деяния отбрасывают пурпурные тени на пьедесталы святости, их мысли всегда пагубны и вольны, как песчаные бури в дикой пустыне, как сверкающие молнии в безысходной пустоте мрака, и только они достойны Бездны.

Они — пыль и прах, безумие и чума людского рассудка, и, также, единственные из богов, которыми не может быть соблазнён человек. Они — прошлое, что не существовало никогда, они — будущее, что равно ужасающе участи каждого. Они воплощают жесточайшее, что есть на земле; то, что следует за ними, несёт угрозу разрушения всего во всём существующем…

Они источают угрозу…. Они брызжут ей, словно ядом… Несотворённые древние ярость и ненависть Тьмы…Мы только часть их…

Они были рождены в ничтожестве времени. Древние, в нечеловеческом аспекте мер, ещё до начала мира изъеденные Злом, погружённые в метастазы Вселенной, они есть пустота для всех, кто не они, и они — пустота, которая поглощает в себя всё, ибо стремится воплотиться в сущем, изменив сущее. Пожирающие части того, что от Света, распространяющие вокруг себя ауру распада, они опрокидывают реальность всех иллюзий тварного бытия, в жестоком упоении.

Они — Бессмертны, прочен их хитин, их скипетры выносливы…

Они наследовали дни творения, когда, стремительные и гибкие, впивались в самое сердце пустыни, стягивая рваные края своих сущностей, стягивая в себе края Бездны, и запекались в горячей плоти живородящего Бехемота.

Они вскипали в человеческой крови, как реликтовые гримасы Хаоса, как первичные абрисы Тьмы, и пробуждались в безобразной пустоши, когда ливень вспарывал небо и вновь был горяч кровью.

Насыщенные всеми тенями жизни, они проникали за врата, и, увенчанные рогами Хаоса, вступали в Абаддон, тщась сохранить единство плоти и своего чёрного клубящегося чрева.

Обескровленные, они возвращались, зияя непроницаемым мраком в своих сердцах, влекомые нуждой обладать кровью лучшего человека.

Ненасытный голод Бездны есть то, что продолжает их могущество и поднимается из-за пределов Вселенной, перетекая через порог выносливости людского рассудка, который дерзнул разорвать в себе замкнутую сферу человечного и обрек себя на муки голодного, внеземного существования. Редкие из людей способны принять в себя эту ненасытность в исследовании запредельного Зла, в становлении зияющими омутами Бездны, чтобы разрушать в себе твердыни мироздания, отдаваясь воле штормов бушующего Левиафана.

Как демоны, они не создают себе пределов в не-совершенстве, оставаясь вечно голодными, не утоляясь достигнутым. Борьба внутри собственной природы есть неизбежная война каждого из них.

Они меняют не-совершенство каждого из них на больший разрыв разомкнутого совершенства, и тем низводят всё в свои тёмные потоки безостановочного, вневременного течения. Так, через них, разрушается гармония божественного, и священный экстаз осквернённой человеческой природы восполняет их утраты. Сквозь это пролегает их тропа из мертвенных глубин Абаддона. Так они вовлекают иных в свой проклятый хоровод, и также губят своей искушённостью чуждых им.