Светлой памяти Ольги А. Карташевой
(в замужестве Андроновой) посвящается.
Провинциальный роман.
КНИЖНАЯ ДЕВОЧКА
Камню, летящему в пропасть, есть много причин не достичь дна.
Вантала
Город, учреждения, события и люди - являются плодом авторской фантазии. Любые совпадения с действительностью - абсолютно случайны.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Апельсиновая ведьма
Я не верю в чудеса, но ищу чародея.
Ванда Блоньская
Лучшее лекарство от всех недугов - соленая вода. Пот, слезы и море.
Карен Бликсен
Она любила осень. Абстрактную, звучащую в стихах Тютчева и Пушкина, изображенную на полотнах Левитана и Поленова. Осень уютную, спокойную, по-барски ленивую. Чтобы в беседке устроиться в кресле, завернувшись в теплый клетчатый плед. Да еще и с чашкой крепкого чая. Прозрачный старинный фарфор с клеймом мастера. А руки непременно в митенках, это необыкновенные дамские перчатки без пальцев. И пусть слуга издали почтительно спрашивает: "Не желаете ли чего..." Такая осень ей была приятна. О таких вечерах она грезила, кутающихся в серое марево. Но туман туману рознь. Когда ты в экипаже медленно объезжаешь усадьбу, перед глазами маячит голова кучера в сдвинутом набекрень картузе... нет, лучше в котелке. Он ведь кучер в приличном доме. А сбоку размытые силуэты деревьев, прячущиеся в дымчатую вуаль. Тогда - да. Прелестная картина. Но если обозленная толпа, провонявшая дешевым пивом, табаком, прочей дрянью; сминая ближнего своего, наперегонки рвется в троллейбус, вынырнувший из клубов "ароматного" пара. Нет. Подобный туман не вызывал ничего кроме брезгливой злости. Да пропади оно все пропадом!
Некое существо, нетрезвое и грязное, прилипло к Арине, недвусмысленно сопя и ерзая. Рука как бы случайно передвигалась туда-сюда вдоль края куртки по бедру обтянутому джинсовой юбкой.
– Как вам не стыдно. Прекратите.
Робко пропищала Арина, делая жалкие и безуспешные попытки отодвинуться. Вместо ответа, все так же молча, спокойно, нетрезвая особь мужского пола запустила вторую лапу под куртку жертвы. Девушка начала неумело брыкаться и отпихиваться. Из порванного пакета под ноги врагу покатились яблоки, недорогие все в пятнышках, их продавали старушки у самой остановки. Арина истратила на это подобие фруктов свою последнюю бумажку.
– Отпустите. Прекратите.
С надеждой на помощь она оглянулась; мужчины отводили взгляд или улыбались, наслаждаясь представлением, женщины делали каменные лица, конечно, никого это не касалось. Пьяный наглец расстегнул и задрал Аринину юбку.
– Да что же это такое!
Она бросила уже ненужный пакет. И что есть силы, толкнула обидчика в грудь. Враг замер, ругнулся, сплюнул и ударил Арину по лицу. Раз. Другой. Троллейбус дернулся и остановился. Поскальзываясь на яблоках, толпа хлынула в полу распахнутые двери. Мимо растрепанной униженной девушки, мимо ухмыляющегося обидчика. Арина так растерялась, что не попыталась улизнуть вместе с выходящими. Откровенно развлекаясь, мучитель пнул ее в голень. Ноги подломились и Арина, с тихим писком, упала на колени. Что-то мелькнуло у самого лица. Неожиданно подал голос бывший палач. Вопль, полный боли и испуга, заполнил салон.
– Вставай.
Избавитель помог ей подняться. Краснея от неловкости, стыда, она застегивала юбку, Смотрела в пол. И не могла выпрямиться.
– На.
В руку ей лег большой в коричневую клетку мужской носовой платок.
– Вытри слезки.
Она послушно промокнула глаза. Стерла плевки с куртки. Наконец решилась взглянуть на неожиданного заступника. Тот как раз общался с хулиганом.
– Ты мне руку сломал, гад!
Ныл усмиренный мучитель, стоя на четвереньках.
– Палец, один единственный. А в следующий раз шею сверну.
Спокойно отвечал новоявленный Дон Кихот. Бабуси с авоськами и две необъятных габаритов женщины принялись опекать покалеченного "страдальца". Помогли ему встать. Усадили на освобожденное сиденье. Самая голосистая "сестра милосердия" размахивая руками, завопила:
– Это что же такое деется. Ни стыда, ни совести у людей. Бандиты. Изувечили человека ни за что.
Кто-то подхватил:
– Ездят здесь прошмонтовки всякие. Напросятся. Потом заявления пишут!
Арина, ахнув, отшатнулась назад. Непроизвольно прижавшись к своему пожилому рыцарю. Тот приобнял ее за плечи, и вывел с поля боя, не вступая в перепалку. Взбудораженный троллейбус гудел, как растревоженный улей. Слава Богу, объявилась очередная остановка, и Арина увлекаемая спасителем покинула грязное чрево псевдотранспорта.
– Какой ужас.
– Это вы обо мне?
Улыбнулся Дон Кихот и ласково погладил девушку по щеке.
– Нет что вы. Конечно, нет. Спасибо огромное.
– Ничего действительно ужасного не случилось. Простите эту сволочь "ибо не ведают, что творят".
– ...
– Глазки на мокром месте. Ну-ка, лапонька, улыбнитесь старику. Давайте знакомиться.
– Арина.
– Боже! Да у вас пушкинское имя.
– И фамилия подходящая. Родионова.
– Действительно. Какая прелесть. А я тоже литературный персонаж. Илья Ильич.
– Обломов?
– От дряхлой подруги слышу.
– Так точно.
– Дивно. Дивно.
– Вы, правда, не так чтоб сильно разжиревший.
– И вы, голубушка, отменно выглядите для преклонных лет.
– Косметическая хирургия не стоит на месте.
– Подкиньте адресок клиники. Есть у меня пара ровесниц на примете. Порекомендую им.
– Ни за что.
– Боитесь соперничества?
– Конечно.
– А с виду такая милая, добрая и отзывчивая.
– За этой внешностью чудовище скрывалось.