Из миллионов израильтян только один человек осмелился в тот торжественный час победы и Божественного суда нарушить повеление Божье. Алчность Ахана возгорелась при виде богатой вавилонской одежды, и даже тогда, когда он из-за своей жадности лицом к лицу столкнулся со смертью, он назвал ее “прекрасной Сеннаарской одеждой”. Один грех повлек за собой другой. Он присвоил себе и золото, и серебро, посвященные сокровищнице Господней. Он обокрал Бога в первых плодах земли Ханаанской.

Смертельным грехом, явившимся причиной гибели Ахана, была алчность, самый распространенный из всех грехов, к которому относятся весьма легкомысленно. В то время как другие грехи обличают и наказывают, нарушение десятой заповеди редко вызывает осуждение. Из истории Ахана можно убедиться в чудовищности этого зла и его ужасных последствиях.

Алчность – грех, который развивается постепенно. Ахан вынашивал в своем сердце жадность к наживе, пока это не стало его привычкой и не овладело всем его существом. Вынашивая это зло в своем сердце, он не думал о том, что навлечет несчастье на весь Израиль, его чувства были притуплены грехом, и он стал легкой добычей искушения.

Не совершаются ли и теперь подобные грехи вопреки всем серьезным и недвусмысленным предостережениям? Нам так же четко запретили потворствовать корыстолюбию, как Ахану присваивать добычу из Иерихона. Бог относит этот грех к идолопоклонству. Нас предостерегли: “Не можете служить Богу и маммоне” (Мф. 6:24); “Берегитесь любостяжания” (Лк. 12:15); “И всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас” (Еф. 5:3). Перед нами страшная участь, постигшая Ахана, Иуду, Ананию, Сапфиру. Еще раньше мы узнали то же о Люцифере, “сыне зари”, который претендовал на более высокое положение и навеки утратил сияние и славу небес. Однако невзирая на все эти предостережения корыстолюбие процветает.

Повсюду можно видеть, куда ведет скользкая дорожка этого греха. Он становится причиной недовольства и разлада в семьях, возбуждает зависть и ненависть в бедном против богатого, заставляет богатого преследовать бедного. Этот грех существует не только в мире, но и в церкви. Сколь обычными стали здесь эгоизм, скупость, обман, пренебрежительное отношение к благотворительным делам, обкрадывание Бога “в десятинах и приношениях”. Сколь многие из “благонравных” и регулярно посещающих церковь людей – увы! – Аханы. Многие не пропускают ни одного собрания, принимают участие в Вечере Господней, и в то же время среди их имущества таятся незаконные приобретения, проклятые Богом. Ради прекрасной вавилонской одежды многие жертвуют своей совестью и надеждой на вечное спасение. Многие меняют свою честность и способности на кошелек с серебром. Вопли несчастных бедняков остаются неуслышанными, свет Евангелия не распространяется; поступки мнимых христиан вызывают насмешки окружающих, создавая у них ложное представление о верующих, и все же, несмотря на это, алчные “христиане” продолжают и дальше копить свои сокровища. “Можно ли человеку обкрадывать Бога? А вы обкрадываете Меня”, – говорит Господь (Мал. 3:8).

Грех Ахана навлек бедствие на весь народ. За грех одного человека гнев Божий останется на Его церкви, пока беззаконие не будет обличено и искоренено. Больше всего церковь должна опасаться не открытых противников истины, безбожников и ругателей, но неискренних последователей Христа. Именно они являются причиной того, что Господь не посылает благословений Израилю, именно они навлекают несчастье на Его народ.

Когда церковь переживает трудности, когда холодность и духовный упадок доставляют радость врагам Божьим, тогда, вместо того чтобы заламывать руки и оплакивать свое жалкое положение, члены церкви пусть зададутся вопросом – нет ли Ахана среди них? Со смирением заглянув в свое сердце, каждый пусть старается обнаружить скрытые грехи, которые стали преградой для Божественного присутствия.

Ахан признал свою вину, когда было уже слишком поздно. Он видел, что после битвы при Гае потерпевшие поражение израильтяне вернулись разочарованные, но не вышел перед всеми и не исповедал своего греха. Он видел, как Иисус и старейшины в несказанной скорби пали ниц. Если бы он тогда исповедал свой грех, это в какой-то мере свидетельствовало бы о его раскаянии, но он продолжал хранить молчание. Ахан слышал, как народу было объявлено о совершенном преступлении, слышал даже точное определение его, но уста его сковала печать рокового молчания. Какой ужас охватил его душу, когда он узнал, что было указано его колено, затем его племя и его семья! Но, как и прежде, он не произнес исповедания до тех пор, пока перст Господень не указал на него. Теперь, когда грех уже нельзя было далее скрывать, он рассказал все, как было. Увы, признания часто совершаются подобным образом. Одно дело – признать факты тогда, когда они уже доказаны, и совсем другое – сознаться в своих грехах, известных только Богу и тебе. Ахан никогда не сознался бы, имей он надежду предотвратить последствия своего преступления. Но его признание только еще раз подтвердило справедливость заслуженного наказания. Он сознался в своем грехе, но в этом исповедании не было ни истинного раскаяния в совершенном преступлении, ни отвращения ко злу, оно не означало никакой светлой перемены в его душе.

Подобное исповедание сделают те, кто будет стоять пред судом Божьим после того, как дело каждого будет решено к жизни или смерти. То, что ожидает каждого из нас, принудит виновных сознаться в своих грехах. Страшное чувство вины и мучительное ожидание суда заставят людей сделать это. Но такое признание не может спасти грешника.

Доколе только возможно, многие скрывают свои беззакония от ближних, подобно Ахану, они чувствуют себя в безопасности и льстят себя надеждой, что Бог не будет столь строг, чтобы отметить их нечестие. Слишком поздно многие поймут, что никакие жертвы и приношения не очистят их от грехов. Когда откроются небесные книги. Судья ничего не скажет виновному о его преступлении – только бросит пронизывающий многозначительный взгляд, и беззаконник ясно припомнит каждый свой проступок. Тогда не нужно будет, как во дни Иисуса, отыскивать виновного от племени и семейства, уста каждого исповедают его стыд, и скрытые от людей преступления станут известны всему миру.

После исполнения приговора над Аханом Иисусу было повелено со всеми людьми, способными к войне, снова напасть на Гай. Сила Божья была с израильтянами, и вскоре они овладели городом.

После этого военные действия на время прекратились, чтобы весь Израиль мог принять участие в торжественном богослужении. Люди с нетерпением ожидали того времени, когда они поселятся в Ханаане; у них не было ни домов, ни земель для своих семейств, – чтобы приобрести все это, предстояло изгнать хананеев; однако немаловажное это дело отходило на второй план перед куда более серьезной обязанностью, требующей их внимания.

Прежде чем овладеть своим наследием, они должны были подтвердить завет верности Богу. В своих последних наставлениях Моисей дважды повелел им собраться при Сихеме на горах Гевал и Гаризим для торжественного признания Закона Божьего. Повинуясь его слову, все израильтяне – не только мужчины, но и жены, и дети, вместе с пришельцами, находящимися среди них – покинули стан в Галгале и отправились через землю своих врагов в долину Сихем, находящуюся недалеко от центральной части страны. Непокоренные враги окружали их, но пока они оставались верны Богу, их безопасность была обеспечена Его могуществом. Тогда, как и во дни Иакова, “был ужас Божий на окрестных городах”, и путешествие евреев оказалось спокойным (Быт. 35:5).