Она судорожно сжалась вокруг него, затягивая его в себя так глубоко, что на мгновение ему показалось, будто он стал частью ее.

Внутри него все напряглось, и в следующий момент он достиг вершины — его поглотил опаляющий, очищающий огонь, который принес ему неизвестное ранее освобождение…

Ароматные травы тлели в жаровне.

Он медленно втянул в себя дым, наслаждаясь тем, как в нем пробуждается повышенное сознание. Еще немного — и он сможет повелевать силой.

Теперь он готов к сеансу ясновидения.

— Раскрой карты, любовь моя, — прошептал он. Гадалка перевернула три карты и долго смотрела на них в глубокой задумчивости.

— Золотой грифон подбирается ближе к фениксу — промолвила она наконец,

— Это становится с каждым часом все интереснее.

— И опаснее, — предостерегающе заметила гадалка.

— Верно. Но опасность добавляет остроту ощущениям.

Гадалка выложила на стол следующую карту.

— Связь между золотым грифоном и леди с изумрудными глазами крепнет день ото дня.

— Следовательно, она не является случайной нитью в полотне его судьбы. — Он был доволен гаданием.

Бакстер? — Шарлотта томно зашевелилась, взъерошила пальцами поросль у него на груди, — уже поздно.

— Знаю. — Он неохотно приподнялся, выпутываясь из пены ее нижних юбок. Поднявшись с дивана, он застегнул бриджи и взглянул на часы.

До рассвета осталось меньше часа. Я должен идти. Гамильтон будет беспокоиться.

Шарлотта села и принялась оправлять лиф платья.

— А что же бедняга Норрис? Уж кому как не ему следует волноваться больше других.

— Я его еще не видел. — Бакстер потянулся за очками, нацепил их на нос и подхватил рубашку. — Гамильтон говорит, что Норрис совершенно спокоен.

— Возможно, это результат гипнотического воздействия.

— Чертов шарлатан, он за все ответит. — Бакстер сгреб в охапку свой сюртук и обернулся, чтобы попрощаться. Шарлотта сидела на диване, восхитительно растрепанная, и он тысячу раз пожалел, что у него неотложная встреча. — Когда все кончится, я дам тебе знать.

— Будь осторожен, Бакстер. — Чувственная нежность окончательно покинула ее взгляд, когда она поднялась с дивана. — Не нравится мне все это. За ночь произошло столько странных событий. Я еще не все тебе рассказала.

— Я буду у тебя сегодня днем. — Бакстер внезапно умолк, заметив на столе алую розу. — Это тот самый цветок, что я видел у тебя на балу. Хотел спросить, откуда он у тебя взялся, но меня отвлекли. Кто дал его тебе?

— Долго рассказывать. Это может подождать, пока ты не решишь свои проблемы с Гамильтоном.

Заметив ее встревоженный взгляд, он почувствовал беспокойство. Бакстер пересек комнату, схватил розу со стола и увидел под ней смятый листок бумаги. Холодок пробежал у него по спине.

— Что это? Откуда эта записка?

— Уверяю, у тебя нет поводов для ревности.

— Я не ревную. Для таких смешных пустяков темперамент мой не настолько горяч.

— Вот как, — промолвила она с задумчивым видом. — А у меня, знаешь ли, наоборот.

— О чем, черт побери, ты говоришь? — спросил он, разворачивая листок.

— Если бы какая-нибудь женщина прислала тебе письмо или подарила цветок, я бы этого так не оставила.

Он поднял на нее глаза, удивленный страстностью, с какой она произнесла эти слова. На мгновение ее взгляд заставил его позабыть о записке, которую он держал в руках. Смущенно кашлянув, он промолвил:

— Сомневаюсь, чтобы какая-нибудь леди прислала мне букетик.

— Ха! Не зарекайтесь, мистер Сент-Ивс. Удивительно, как это еще мне не приходится разгонять своих соперниц тростью. Полагаю, одна из причин кроется в том, что вы слишком долго избегали светского общества и никто вас толком не знает. Мне повезло, что вы предпочитаете проводить время большей частью в своей лаборатории.

Бакстер почувствовал, как кровь прилила к era щекам. «Черт побери, теперь она вгоняет меня в краску. Неужели ее власть надо мной безгранична?»

— Тебе не стоит беспокоиться о соперницах. Их нет.

— Вот и отлично.

Он заставил себя сосредоточиться на записке. Пробежав ее, он перечитал, не веря своим глазам.

Ваш любовник-алхимик ищет философский камень отмщения… Он использует любую возможность… даже вашу любовь… вы станете его очередной жертвой.