Пьер Борджия сидел в замшевом кресле и безучастно наблюдал, как день сменяется сумерками. В хмельном ступоре он пытался рассмотреть свое отражение в зеркале.

Жизнь дана тебе для более серьезных вещей…

— А?

Соберись! Открой глаза, Пьер!

Голос выдернул его из пьяной дремы.

— Кто это сказал?

Ты можешь все потерять, друг мой. Президентство, сипу, влияние, женщин — все из-за него.

Пьер оглянулся, от чего все поплыло перед глазами, и снова оперся затылком о подголовник.

— Я вызову охрану.

У нас мало времени, ты должен собраться. Посмотри на меня, идиот!

Его отражение в зеркале сменилось мезоамериканским индейцем, голым до пояса.

— Ну я и набрался. — Пьер подавился смехом, закашлялся и поспешил в ванную, где его вырвало чистой текилой.

Опершись руками о раковину, он застонал и прополоскал водой рот, потом поднял глаза на зеркало и…

…встретился взглядом все с тем же жрецом майя.

— Ты не настоящий.

Слушай свое сердце, Пьер. Я — та алчность, что горит во всех осколках единой души. Я был в тебе до того, как ты осознал себя.

— Это безумие. Я иду спать.

Дурак! Я здесь, чтобы предупредить тебя, пока он снова не уничтожил твое наследие.

— О ком ты говоришь? Кто он?

Сын твоего врага. Человек, который украл твою женщину и твое наследие.

— Ты про Юлиуса?

Если бы ты остался с женщиной Хун-Ахпу, как я предполагал, ты стал бы отцом вождей. А ты позволил врагу обокрасть тебя. И затем пригласил в свой лагерь. Теперь его сын уничтожит тебя и тот общий сосуд, который мы делим.

— Майкл Гэбриэл? Он ничто. Как он может меня уничтожить?

В день, когда убьешь его отца, убедись, что сын не окажется рядом. Помни мое предупреждение, Пьер. Я Вукуб-Какиш, и наша общая судьба стоит сейчас на кону.

Вертолет снижался так быстро, что Марвина Тепермана затошнило.

Джозеф Рэндольф взглянул на низенького канадца с тонкими усиками и отвратительно сердечной улыбкой.

— Что-то не так, Теперман? Племянник говорил мне, что вы немало поработали в поле.

Экзобиолог выдохнул, когда вертолет замер на площадке.

— Не люблю летать. Слабый желудок.

— Как давно вы знакомы с Пьером?

— Меня приписали к ООН с января, так что около восьми месяцев. Я так понял, ваш племянник уходит работать в Пентагон?

— Именно поэтому вы здесь. Читали досье Гэбриэла?

— Да. Впечатляет.

— Я ему не доверяю. И Пьер тоже. С тех пор как он заменил нашего телепата.

Мужчины вышли из вертолета и забрались в военный джип. Рэндольф вдавил до упора педаль газа, и машина понеслась по свежему асфальтовому покрытию к замаскированным бункерам.

Марвин держался за раму сиденья и ждал остановки, чтобы продолжить беседу.

— Сэр, но по вашим же докладам выходит, что объем получаемой информации увеличился в десять раз с тех пор, как проектом занялся Гэбриэл. Почему же…

— Не путай суматоху с достижениями, Теперман. Мы здесь собрались не заниматься психоанализом этих тварей, а открывать и воспроизводить их технологии.

Рэндольф остановился, чтобы вставить ключ и ввести код доступа, затем шагнул к сканеру сетчатки.

— Пьер сказал мне, что тебя тренировали как телепата. Насколько ты хорош? Давай я подумаю о чем-то, о неодушевленном предмете. Можешь сказать, о каком?

— Это работает немного не так. Телепатия — это нечто вроде ритма.

— Но если Гэбриэл скрывает от нас информацию, ты ведь сможешь об этом узнать? Наш последний телепат, прежде чем повеситься, говорил, что в чтении мыслей большую роль играют эмоции.

— Да… подождите, вы сказали — повесился?

— К делу не относится. Повздорил с подружкой или еще что. Ну что, идешь?