И о чудо: пока он изрекал — верилось буквально каждому его слову!.. Сомненья — прочь, накапливающиеся громадьём ужасы действительности — себе в задницу, раз Генсек сказал: «Всё нормально!», то так и есть… Это потом, когда он смолкал и спускался с трибуны, даже чуть позже, — когда рассеивалось очарование очередным его выступлением, лишь потом начинали недоумевать: «Постой, как же: «Всё нормально!», если и то — не так, и это — тоже… И откуда завтра взяться лучшему, если сегодня не посеяно ничего хорошего — одно только плохое?..»

Со следующего же утра опять начинали орать: «Предательство!» и «Горбачёва — к ответу!» Но в обед неугомонный Михаил Сергеевич вновь восходил на трибуну с очередным докладом, после которого до самого вечера снова туманно лыбишься только что услышанным мыслям про успехи перестройки и скоро ждущих нас счастливых временах…

К и д а л о й, карточным шулером или напёрстничником Михаил Сергеевич стал бы первоклассным, но заделался — Генекральным секретарём ЦК. А что, тоже непыльная работёнка, одно только плохо: для своей кипучей деятельности выбрал он нашу страну, а не какую-нибудь другую… Хотя за сокрушение коммунизма — всё равно нижайший поклон ему…

11. ЯШКА-ШИРОКИЙ

Из менее известных широким массам прохиндеев — Яков Иосифович Перельман, кличка «Яшка-Широкий», пузатенький еврей, в очках и с залысинами. (От необъятного брюха — и кличка). 51 год человеку, три судимости за спиною, неунывающий характер и бойцовское сердце в груди…

Всегда и при любых условиях умел зарабатывать себе на кусок хлеба и что-либо вкусненькое сверху. Могу вкратце описать только последние из бурных лет его жизни, проведённые на моих глазах.

Он имел концы в «зоне», регулярно возил туда чай и мак, а обратно — изготавливаемые зеками так называемые г а й к и — якобы золотые кольца и перстни с золотым напылением на них. (Именно одной из них и орудовал ранее упоминаемый здесь «пролетарий-супружник», кстати…) Их он продавал знакомым к и д а л а м помоложе и пониже рангом, а иногда и сам рисковал толкнуть такую г а й к у лоху. Но тут он был не совсем удачлив, — нашего человека еврейская внешность сразу настораживает… Мнение народа таково: если еврей — то обязательно надует!.. Много больше имел он от своей страсти к карточным играм. Картами владел виртуозно, они так и мелькали молниями в его пальчиках…

Ну а фирменным приёмом Яши был «визит врача в палату». В юности отучился он полтора года в мединституте, всю жизнь почитывал журнал «Здоровье» и познавательные брошюрки, так что медицинской терминологией владел. И вот, значит, приходит он в какую-нибудь больницу под видом посетителя, а на лестнице между этажами — достает из сумки и надевает белый халат, а на шею вешает такую финтифлюху, названия не помню, медики ею у больных сердце слушают…

Идёт по больничному коридору, деловито здоровается с народом. Медики в любой большой больнице друг друга в лицо помнят плохо, больные же вообще почти никого в лицо не знают, так что риска попасться нет практически никакого… Заходит Яков Иосифович в какую-нибудь палату, и начинает привычные для любого медобхода расспросы: «Где болит?.. Что болит?.. Каков ранее поставленный диагноз?.. Что прописал лечащий врач?.. Не нужна ли вам помощь в том, чтобы раздобыть нужное лекарство вдвое дешевле того, что с вас берут сейчас?..» Разумеется, такая помощь нужна практически всем!.. Но не у всех больных при себе, к сожалению (или к счастью!), есть деньги!.. Те же из них, кто при деньгах, с радостью отдают купюры заботливому врачу, он их пересчитывает, аккуратно записывает, сколько и у кого брал, обещает занести лекарства через час — и исчезает. Не побоюсь громкого слова — навеки!..

Мелочь, конечно, но только на этих вот «больничных копейках» сто долларов ежемесячно Яшка — Широкий имел!..

Потом страну замутили экономические реформы, во время которых не зашибал миллионы только ленивый. Яков Иосифович не ленился, искал свою нишу и нашёл: купил у одного прогоревшего бизнесменчика его фирму со всеми реквизитами, как то: печать, расчётный счёт в банке, офис с секретаршей и лицензия на право деятельности. Кое-что подклеив и подправив в документации, Перельман заключил от имени своей фирмы договор с неким крупным предприятием на поставку ему партии… ну, скажем, шарикоподшипников. Сделка была должным образом зарегистрирована у нотариуса. Широкий получил солидную предоплату — и сгинул вместе с нею в направлении далёкого горизонта…

Но за тем изгибом земного шарика деляге не повезло: обыграл в карты не того человека, тот обиделся, и — настучал куда следует. «Там-то скрывается давно разыскиваемый Вами за мошенничество гражданин Перельман Я.И.»

Дали Яше пять лет, из которых он отсидел только три с половиной. Вышел «от хозяина» неунывающим и, увы, пристрастившимся к ш и р л у и «косячкам» с коноплей… Это и стало началом конца столь многообещающей карьеры Широкого. Попытался Яша по новой «кидать» простаков, а ловкость рук — уже не та, да и доходы уходили почти полностью на иглу да забористое курево… И как-то враз опустился Яша, обрюзг, потерял внешний лоск, засела в его глазах какая-то виноватость… Люди от таких понурившихся пузанчиков инстинктивно сторонятся… И совсем плохо пошли его делишки. С горя на пару с одним дятлом-алкашом решился он тогда очистить квартиру побогаче. «Ломанули» вроде бы подходящую хату, но когда осмотрелись — увидели, что окромя дырявого паласа с пола (сойдёт лишь отдать за бутылку какой-нибудь старушке на кухню) да десятка яиц в холодильнике там и взять нечего. В обман их ввела роскошная обивка входной двери — наследство от предыдущего хозяина квартиры.

Ну а пока они осматривались кругом и переругивались по поводу неудачно выбранного объекта, с работы вернулся новый квартиросъёмщик — сержант милиции, между прочим!.. И замели парочку в райотдел. Вот так я с Яковом Иосифовичем и познакомился поближе…

Меня, лишь пятый год ходившего в операх и ещё не растерявшего способности доверять и доверяться, Яков «просчитал» сразу же. Было у нас с ним всё: и первая преподнесённая мною ему сигарета, и его гулкие рыдания на моём плече при воспоминании о своей некогда раздавленной рухнувшей Пизанской башней двоюродной сестричке, и коварная лесть в адрес моей замечательной внешности («вы так сильно напоминаете мне киноартиста Андрея Миронова в молодости… Нет, честно, просто вылитый — особенно с поворотом в три четверти…») Сколько ни повторяй себе, что нельзя верить ни единому произнесённому подобным субчиком слову, но как же устоять перед таким шармом!..