— Н-не совсем так, но… — промямлила Зоенька.

— Мы попросим еще раз, — решительно сказала Юлька.

— А уж это, — так же решительно сказал Г. А., — если мы вам поручим.

— А почему не нам? — спросила Зоенька. — Мы же первые…

— Это мы обсудим, — сказал Г. А. — У кого какие есть предложения?

И все начали вносить свои предложения, а мне стало обидно, и я разозлилась — ишь какие, делят моего полковника и папу, как будто они им принадлежат.

— А меня вы, может быть, спросите? — закричала я.

Все посмотрели на меня, а Семен взял меня тихонечко за локоть, наверно, чтобы я не волновалась, но я уже разволновалась, и мне было все равно. Я выдернула локоть и встала.

— А я что — совсем посторонняя, да? — кричала я. — Ишь какие — делят полковника, как будто он ваш!

— Чего ты порешь, Машка? — спросил Коля Матюшин.

— Она, по-моему, немножко права, — сказал Гриня Гринберг.

— Нет, она не права, — сказал Г. А., — и я сейчас это ей докажу. Кстати, второй вопрос, о котором я хотел говорить — это то, что некоторые наши ребята за лето утратили чувство ответственности. — И он посмотрел на меня.

— Ты это о ком? — спросила я.

— Я не буду говорить, о ком. Этот человек сам знает. Я только скажу, что это имеет отношение к приглашению полковника…

— Нет, уж раз ты начал… — сказала я.

— Я не буду говорить, — спокойно сказал Гера. — Я думаю, что этот человек уже понял, — и он посмотрел куда-то в сторону.

Я-то, конечно, сразу поняла, в чем дело, но махнула рукой — не буду же я при всем классе обсуждать наши с Г. А. отношения. Ужасно он строгий все-таки, ни одной ошибки не прощает. Хотя все-таки пожалел — не сказал, что это я потеряла чувство ответственности. Да ничего я не теряла… Я села и дала себе слово молчать, что бы ни решили.

— Ты помолчи, — сказал ему Семен, перегнувшись через меня.

— А что?

— А ничо.

— Пониме.

— Ну, то-то.

— Самовар? — сказал Гера, — надо подумать. Хм-м, самовар.

Видно, этот самовар его озадачил.

— Теперь третий вопрос, — сказал Гера, и все сразу заныли.

— Может быть, в другой раз, Гера? — спросила Маргарита Васильевна.

— Как хотите, Маргарита Васильевна, — сказал Гера немного обиженно, — но это очень важный вопрос — о дисциплине.

— Какая еще дисциплина, — сказал Петька Зворыкин, — ведь уроки еще не начались.

— Хуже будет, когда они начнутся, а дисциплины не будет.

— Ну говори, — сказала Маргарита Васильевна и прищурилась.

— Я хочу поговорить о двух ребятах, в основном. Они нам в прошлом году мешали и, судя по всему, будут и в этом мешать. Это, во-первых, Зворыкин…

— Я? Да? — заныл Петька. — А что я? Я тебе мешал, да?

— Но ты еще не самое главное, — продолжал Г. А., — самое главное — это Балашов.

Я даже вздрогнула. Неужели Г. А. скажет про Веньку? Я тихонько посмотрела на него — он весь сжался, и только глаза зло поблескивали, как у зверька какого.

— Гера, — сказала я, — может, не надо сейчас?

— В самом деле, Гера, — сказала Маргарита Васильевна и встала. — Давайте обсудим этот вопрос… в рабочем, так сказать, порядке.

— А почему не надо? — спросил трясучий новенький. — Должны же мы знать, кто позорит наш город, то есть, наш класс, и кто мешает нам жить?

— Во дает! — сказал Петька Зворыкин.

А ребята все уставились на этого Апология — нельзя было понять, то ли он треплется, то ли всерьез. Я разозлилась до невозможности.

— Тебе-то что? — закричала я. — Ты-то у нас еще без году неделя…

— Ты не права, Басова, — сказал Г. А., — он теперь наш…

— Скорее, твой, — вдруг сказала новенькая Татьяна.

— Это еще почему? — хором запищали Зоенька и Юлька.

— Уж слишком они оба… правильные, — сказала Татьяна презрительно.

— Ну и что? — удивился Г. А. — Что ж, по-твоему, если у нас в классе завелся тип, который докатился до того, что стал избивать девочек…

— Это уж подлость, — возмущенно сказал Гриня Гринберг, и все зашумели и начали смотреть на Веньку.

— А кого он побил? — спросила Зоенька.

— Это неважно, — гордо сказал Гера, — я не доносчик.

Тут поднялся еще больший шум, а я совсем не знала, как мне быть — ведь ясно же: Венька сразу поймет, что это я рассказала все Г. А.

— А ты точно знаешь, Гера? — спросила Маргарита Васильевна.

— Точно, — ответил Г. А., — и еще не один, а со своими дружками.