Шрифт:
Она ощутила, как глухо забилось сердце у нее в груди. И Анастасия почувствовала, как все ее существо охватывает страх, такой, какого она еще не испытывала ни разу в жизни.
Король Мороны — суровый, темноглазый человек с портрета приблизился к ней. Это был Максимилиан III, ее будущий муж.
Глава 4
— Поцелуй меня, mon cher [7] , — проворковал голосок по-французски.
Король Максимилиан, заложив руки за голову, лежал на диване среди разбросанных шелковых подушек. Он не пошевелился.
7
Мой милый (франц.).
— Ты просто ненасытна, Иветт! — сказал король, и в его голосе послышались насмешливые нотки.
— Если я ненасытна, то ты неотразим! — последовал ответ.
— Уже поздно. Тебе надо возвращаться!
— На самом деле сейчас еще рано, а я не тороплюсь поскорее встретить этот новый день.
Она с каким-то особенным ударением произнесла слова «этот новый день». Король только застонал в ответ.
— Неужели уже начался новый день? — спросил он. — Я надеялся, что он не наступит никогда!
— Да, уже сегодня, — безжалостно заметила она, — уже сегодня возвращается из Марселя мой муж и приезжает твоя немецкая невеста.
На минуту воцарилось молчание. Потом король задумчиво, будто говоря сам себе, возразил:
— Мне казалось, она не немка, а англичанка.
— Какая разница? И то, и другое неприятно! — поморщилась она. — Для французов немцы — это вечная угроза, а англичане… Увы… как бы мне их назвать?
— Зачем тебе вообще их как-то называть, Иветт, — вздохнул король.
— Они ненавистны мне все! — со страстью воскликнула Иветт Гранмон. — Они надменны, высокомерны, а их женщины, что вызывает у меня удовольствие, чрезвычайно непривлекательны.
— Мне говорили, моя невеста очень хорошенькая, — пробормотал себе под нос король, как будто размышляя вслух.
— Кто же тебе это говорил? — поинтересовалась графиня Гранмон. И тут же сама ответила на свой вопрос: — Дипломаты? Государственные деятели? Или это была сама невыносимая, деспотичная королева Англии? — Она деланно засмеялась. — Мне хорошо известно, чего стоят подобные описания. Ведь я жена дипломата. То, что Генри говорит, и то, что он думает, — вещи совершенно разные.
— Будем надеяться, что твой муж не только ничего не говорит, но и ничего плохого не думает о нас с тобой, Иветт!
— Я веду себя осмотрительно. Но ты знаешь, перед тобой я не могу устоять! — с неожиданной нежностью в голосе промолвила она.
— Как ты полагаешь, что обо всем этом скажет моя невеста?
Графиня рассмеялась:
— Она молода и, по-видимому, невинна. А для непорочных — все на свете непорочно. Если кто-нибудь не насплетничает ей о нас, что я считаю весьма маловероятным, то она будет оставаться в слепом неведении,
— Мы должны вести себя пристойно, Иветт!
— А что ты подразумеваешь под этим? — возвысила свой голос графиня. — Неужели ты так боишься британского льва в лице королевы Виктории или, правильнее сказать, львицы? Да и что можно поделать с этой ужасной женщиной, которая позволяет себе совать свой нос повсюду в Европе? — Король безмолвствовал, и спустя несколько мгновений графиня продолжала: — Если бы у тебя было хоть немного силы воли, ты бы отказался от этого брака, навязанного тебе вопреки всем твоим склонностям. И тебе, и мне совершенно ясно, что ты не собирался жениться, топ brave [8] !
8
Мой дорогой (франц.).
— Это абсолютная правда, — согласился король. — Но, как ты сама заметила, у меня не хватило мужества противостоять тому давлению, которое оказывали англичане, чтобы заставить меня жениться на выбранной ими мне в жены принцессе.
— Мой Бог! Это так безнравственно и слишком несправедливо, — вскричала Иветт Гранмон. — Ну так что ж! Твоя жена подарит тебе наследника, а я сумею сделать тебя счастливым и смогу развлечь!
— У меня такое странное ощущение, — заметил король, — что, выражаясь по-английски, то, что ты сказала, игра не по правилам.
— По-английски! Всегда по-английски! Фу! — раздраженно фыркнула Иветт Гранмон. — Мне просто плохо от этих англичан! Если уж ты должен жениться, то тебе следовало взять в жены француженку!
— К сожалению, для меня не нашлось свободной французской принцессы, — развел в ответ руками король. — И кроме того, королева Виктория не одобрила бы этого!
Он специально говорил с вызовом. Иветт Гранмон что-то рассерженно проворчала и села на диване. Она была совершенно нагой. Лишь изумрудное ожерелье, отражавшееся зелеными отблесками в ее темных глазах, обвивало ее шею.