– Это дело нетрудное, – ответил Куррито. – Нужно сказать: «Ва банк».

– Ладно, ва банк! – сказал дон Луис, обращаясь к графу. – Ва банк и все, что полагается, на короля пик; король, несомненно, появится раньше, чем его враг – тройка.

Граф, чье движимое имущество целиком находилось в банке, дрогнул перед опасностью, которой оно подвергалось. Но что делать – пришлось принять вызов!

По народной поговорке – кому везет в любви, тому не везет в игре. Но, пожалуй, правильнее было бы сказать: когда приходит удача, она бывает во всем; и точно так же случается, когда не повезет.

Граф стал метать, но тройка никак не выходила. Его волнение росло, как он ни старался его подавить. Наконец он приоткрыл с уголка короля червей и замер.

– Бросайте, – сказал капитан.

– Король червей. Черт побери! Попик меня обобрал! Забирайте деньги.

Граф в бешенстве бросил колоду на стол. Дон Луис со спокойным безразличием собрал все деньги.

После короткого молчания заговорил граф:

– Попик, вы должны дать мне отыграться.

– Не вижу в ртом необходимости.

– Мне кажется, что между кабальеро…

– Но в таком случае игра длилась бы бесконечно, – заметил дон Луис. – Если бы существовало такое правило, не стоило бы и играть.

– Дайте мне отыграться, – возразил граф, не слушая его рассуждений.

– Ладно, – согласился дон Луис. – Будем великодушны.

Граф опять взял колоду и собрался метать новую талью.

– Стойте, – сказал дон Луис. – Сначала договоримся. Где ваши деньги?

Граф остановился в смущении и замешательстве.

– С собой у меня денег нет, – ответил он, – но мне кажется, что достаточно моего слова.

– Сеньор граф, – начал дон Луис серьезно и спокойно, – я не видел бы для себя неудобства в том, чтобы положиться на слово кабальеро и быть его кредитором, если бы не боялся лишиться его дружбы, которую я уже начал завоевывать; но сегодня утром, увидев, как жестоко вы третируете моих друзей, а ваших кредиторов, – я не желаю провиниться перед вами в том же. Не хватало еще, чтобы я добровольно отдался на милость вашей злобы – ссудил бы вас деньгами без отдачи! Ведь в свое время вы не уплатили – разве только бранью – вашего долга Пепите Хименес.

Обида была тем горше, чем неоспоримей правда. Граф позеленел от злости и вскочил, готовый броситься на семинариста с кулаками.

– Врешь, хам! – крикнул он прерывающимся голосом. – Я раздавлю тебя своими руками, сын величайшей…

Это последнее оскорбление, напомнившее дону Луису о том пятне, которым было отмечено его появление на свет, и оскорбившее честь той, чью память он свято чтил, так и не было произнесено.

С изумительным проворством, ловкостью и силой дон Луис, взмахнув гибкой и упругой тростью, прямо через стол, отделявший его от графа, хлестнул своего врага по лицу, на котором тотчас появилась багровая полоса.

Шум, крики, ругань – все стихло. Когда пускают в ход руки, языки умолкают. Граф бросился на дона Луиса, чтобы растерзать его, но мнение общества претерпело с утра значительную перемену и склонилось на сторону дона Луиса. Капитан, доктор и Куррито схватили и крепко держали разбушевавшегося графа.

– Пустите меня, дайте мне его убить! – кричал он.

– Я не собираюсь мешать дуэли, – сказал капитан, – дуэль неминуема. Я забочусь только о том, чтобы вы не подрались здесь, как бродяги. Для моего достоинства было бы большим ущербом присутствовать при подобной драке.

– Давайте оружие! – сказал граф. – Я не желаю откладывать бой ни на минуту… Немедленно!… Здесь!…

– Хотите биться на саблях? – спросил капитан.

– Ладно, – ответил дон Луис.

– Давайте сабли, – сказал граф.

Все говорили вполголоса, чтобы их не услышали на улице. Не проснулись даже слуги казино, дремавшие в креслах, на кухне и во внутреннем дворе.

Дон Луис выбрал секундантами капитана и Куррито. Граф – обоих приезжих. Доктор остался исполнить обязанности представителя Красного Креста.

Стояла ночь. Полем битвы решили сделать тот же зал, заперев предварительно дверь.

Капитан пошел домой за саблями и очень скоро принес их, спрятав под плащом, который надел для этой цели.

Мы уже знаем, что дон Луис в жизни не держал в руках оружия. К счастью, граф был не намного искуснее его в фехтовании, хотя и не изучал богословия и не собирался стать священником.

Условия дуэли были просты: взявшись за сабли, противники должны были делать то, что бог на душу положит.