— О, так у тебя на уме были военные суда, когда ты спрашивал про Галикарнас? А я думал, ты все еще беспокоишься насчет обманутого мужа, которого взбесил пару лет назад.

— Смешно, — сквозь сжатые зубы ответил Менедем. — Очень смешно.

Не покинь он тогда спешно Галикарнас, он мог бы вообще оттуда не выбраться: обманутый муж жаждал его крови. Но Менедем все же заставил себя посмотреть на северо-восток, где на материке лежал город.

— Я когда-нибудь туда вернусь.

— Но не под своим настоящим именем, — отозвался Соклей. — Если только ты не придешь туда со своим флотом.

Вероятно, он был прав. Разумеется, прав; Менедем и сам это прекрасно понимал, но не собирался в этом признаваться.

— Думаю, в случае необходимости я мог бы вернуться туда и сейчас. А через пару лет тот человек даже не вспомнит моего имени.

Его двоюродный брат фыркнул.

— Да он не забудет тебя до самой смерти. И даже после смерти тень его захочет преследовать тебя.

— Сомневаюсь. — Теперь Менедем говорил более уверенно. — К тому времени наверняка появится еще один мужчина, и даже не один, на которого он будет злиться еще больше. Если его жена проявила ко мне благосклонность, значит, она проявит благосклонность и к кому-нибудь другому. Таковы женщины. И ее, вероятно, снова поймают. Она хорошенькая, но глупая.

Соклей, по своему обыкновению, тщательно обдумал аргументы брата.

— И верно, характер сильно не меняется, — признал он. Но потом показал пальцем на Менедема. — Это касается не только женщин, но и мужчин. Вспомни, как прошлым летом ты…

— Я не знал, что Филлис была женой хозяина дома, — запротестовал Менедем. — Я думал, она простая служанка.

— Сначала ты и вправду так думал. Но ведь ты вернулся за добавкой, когда выяснил, кто она такая на самом деле. Помнишь, как тебе пришлось выпрыгнуть из окна?

— Однако это сошло мне с рук, — ответил Менедем.

— Ага, а потом муж послал за тобой громил, — напомнил Соклей. — И пройдет еще много времени, прежде чем ты сможешь вернуться в Трас. И в скольких еще городах на побережье Внутреннего моря ты станешь нежеланным гостем?

Он хотел заставить собеседника почувствовать себя виноватым. Но Менедем не пожелал доставить двоюродному брату такое удовольствие.

— Нежеланным гостем? О чем ты? Женщины в обоих городах приняли меня так гостеприимно, что лучшего и не бывает!

— Да, с женщинами ты умеешь ладить, кто бы сомневался, — сказал Соклей. — Но ты не можешь извлечь из них выгоду.

— Ты говоришь, как мой отец, — раздраженно ответил Менедем.

И, как ни странно, Соклей понял, что лучше не продолжать. И этим он существенно отличался от Филодема: старик на его месте никогда бы этого не понял.

Соклей смотрел в утреннее небо, цокая языком. Уже рассвело, но солнечный свет едва пробивался сквозь густые облака.

— Ты и впрямь хочешь выйти в море? — спросил он Менедема.

Воздух был еще более влажным, чем пару дней назад.

— Дождя пока нет, — ответил его двоюродный брат. — Может, погода продержится еще немного. А если даже не продержится, путь отсюда до Милета не так уж опасен. И кроме того… — Менедем понизил голос, — если мы будем платить морякам за безделье, мы много не заработаем.

Это задело чувствительную струнку в характере бережливого Соклея. Содержание акатоса и впрямь обходилось дорого. Моряки получали около двух мин серебром каждые три дня — и, как только что заметил Менедем, плата шла им в любом случае, плыла ли «Афродита» по Эгейскому морю или стояла в порту.

— Значит, ты считаешь, что выйти в море будет не очень опасно? — снова спросил Соклей.

— С нами все будет в порядке, — ответил Менедем и повернулся к Диоклею. — Если думаешь, что я ошибаюсь, не стесняйся, скажи.

— Я бы и не стал стесняться, шкипер… Кому охота рисковать своей шкурой, — ответил начальник гребцов. — Я тоже думаю, что мы сможем добраться до Милета… А если погода станет особенно скверной, всегда можно вернуться сюда.

— Я тоже так считаю, — сказал Менедем и, глядя на Соклея, приподнял брови. — Доволен?

— Конечно, — ответил тот; он не хотел, чтобы двоюродный брат счел его человеком, плюющим в чужую тарелку с супом. — Если мы можем это сделать, значит, мы должны это сделать. К тому же тогда мы на один день пути приблизимся к Афинам.