— Мы очень переживаем за Ли, — сказал Уилл, — кто знает, что они с ней сделают? Если они ее отпустят, она может выдать какие-то секреты. И даже попытаться получить назад свои деньги. Она должна быть им полностью предана, в противном случае им лучше ее убить. — Он потер виски, от этого в уголках глаз у него собрались морщинки. — Эти люди убедили меня в том, что они не шутят. Именно поэтому мы хотим, чтобы вы все разузнали тихо и без шума. На этот раз это должен быть кто-то, чью связь с нами или с ней невозможно будет установить.

— А почему Ли сбежала? В тот день, когда она вернулась домой.

Эмма заерзала на диване, а Уилл отвернулся в сторону.

— Они промыли ей мозги. Она была просто как ненормальная. Была уверена, что мы ее преследуем. Она залезла в мой компьютер и нашла электронные письма, которые я посылал в полицию и другие правоохранительные органы.

— Она очень хорошо разбирается в компьютерах, — на губах Эммы заиграла гордая улыбка, а в глазах застыла печаль, — она училась на программиста. Была круглой отличницей до тех пор, пока… — На щеках Эммы виднелись веснушки. — Вы даже не представляете себе, что чувствуют родители, когда с их ребенком случается нечто подобное.

Услышав эти слова, Дрей напряглась. Заметив это, Эмма скользнула взглядом по комнате, наткнулась на фотографию Джинни на каминной полке и покраснела, на глазах у нее выступили слезы:

— Конечно же, вы знаете. Простите меня… мне очень жаль.

Эмма запустила руку к себе в сумку в поисках бумажного платка, по ее щекам текли слезы. Тим углядел коробку салфеток на полке и протянул Эмме. Уилл обнял жену и осторожно поцеловал в макушку. Две пары молча сидели в гостиной, пока Эмма вытирала платком глаза.

— Простите меня за то, что я расплакалась здесь, перед вами… и это после того, через что вам довелось пройти, — сквозь слезы проговорила Эмма, — но знать, что она там, с этими людьми… это просто ужасно. Когда мы видели ее в последний раз, она была сама не своя. Словно другой человек. На ней была какая-то грязная футболка, на груди сыпь, руки сзади все в синяках, а на лодыжках и вокруг щиколоток открытые раны. Одному Богу известно, что они с ней делают. Каждый день, — она прижала скомканный платок к дрожащим губам, — как нам жить в этой неизвестности? Ведь мы ее родители! — из горла у нее вырвалось нечто среднее между сдавленным рыданием и вздохом.

Лицо Дрей раскраснелось от сопереживания. Она отвела взгляд.

Уилл нежно посмотрел на фотографию Ли, а потом наклонился вперед и положил ее на журнальный столик:

— Она была очень хорошей девочкой.

Дрей возразила:

— Может быть, она и сейчас хорошая.

Тим всмотрелся в фотографию и впервые заметил, что края истрепаны. Один край поблек оттого, что Уилл сотни тысяч раз вынимал фотографию Ли из бумажника.

— Я помогу вашей дочери, — сказал Тим.

Дрей лежала под одеялом, свернувшись клубочком и отвернувшись от Тима. Через окно спальни в комнату пробивался лунный свет. На улице моросил мелкий дождик.

Тим скользнул под одеяло и положил руку на бедро Дрей, в другой он держал свой блокнот с записями. Дрей исполнился тридцать один год, и она была просто в потрясающей форме. Ее натренированное силовыми упражнениями и курсами боевых искусств тело было идеальным. Рэкли, который был на три года старше ее, не надеясь на физическую нагрузку на своей новой работе, начал бегать по утрам и поднимать штангу по вечерам с Дрей.

— Что за тип этот мужик, — сказала Дрей, в ее голосе слышалась усталость. — Больше всего его расстраивает то, что он не сумел настоять на своем. Типичный голливудский ублюдок. Думает, что может купить все. Тебя, полицию, свою дочь. «Просто так отдала им два миллиона», «купил ей машину за сорок тысяч долларов». У меня было такое ощущение, что я на игре «Кто хочет стать миллионером».

— Но он сильно переживает. Ты же видела, как он смотрел на ее фотографию.

Дрей кивнула:

— Да, мне очень жаль ее, и я сочувствую им как родителям, но… — она повернулась и посмотрела на Тима через плечо, — можешь считать меня жестокой, но я думаю, что если какая-то девушка хочет вступить в секту и пустить свою жизнь под откос, то так тому и быть. Ее никто туда насильно не тянул. Она сама это выбрала.

— Когда я учился на рейнджера, с нами проводили психологические тренинги. Есть способы воздействия на психику человека, которым невозможно противостоять. Люди лишаются собственной воли, — не согласился Рэкли.