– Да ну?! – Каэтана говорила зло и насмешливо. И еще нечто такое услышали в ее голосе Джангарай и Ловалонга, от чего побледнели. Альв только попятился от Каэтаны, а Эйя застонал. Он отчетливо различил, что сейчас к нему обращаются родные тех людей, которых они с Габией загрызли. И ему захотелось спрятаться у

Баал-Хаддада – под землей.

– Истина, дорогие волки, заключается в том, что каждого убитого вами человека любил кто-то, для кого он был единственным. Вы заставили умирать гораздо больше людей, чем можете себе представить, потому что каждый раз вместе с убитыми вами умирали и любящие их.

Каэ отшвырнула от себя растерзанную и рыдающую Габию:

– Ступайте и скажите вашему господину, что рабы ничего не могут поделать со свободными людьми. А если, вы побоитесь явиться перед ним без моей головы и решите вернуться за ней – отрублю лапы и заставлю сожрать!

Такой Каэтаны никто из спутников еще не видел...

Долго шагали они в тягостном молчании, но то Ловалонга, то Джангарай краем глаза замечали, что, почти не таясь, тащились за ними хмурые близнецы в человечьем обличье.

Каэтана шла впереди – грозная, величественная, – и ее боялись беспокоить. Даже Аллефельд, казалось, вдруг присмирел, почувствовав появление той, кто более всего был похож на Владыку, а не на раба или жертву.

Когда стемнело, Каэтана остановилась у раскидистого дерева, предварительно оглядев его со всех сторон на предмет «сюрпризов», на которые был так охоч Лесной владыка. В полном молчании развели костер и сели ужинать. Близнецы топтались на краю освещенного костром пространства. Эйя кашлянул.

– Госпожа, – позвал он жалобно. Каэтана подняла голову.

– Помогите нам, госпожа.

– Сами и сможете себе помочь. Только хотеть нужно по-настоящему.

– Полнолуние сегодня, – робко подала голос Габия. – А скоро полночь. Может, вы бы нас связали. Иначе мы все равно вернемся. И тогда или вы нас убьете, или мы вас. Но скорее все-таки вы...

– Хорошо, – неожиданно для всех согласилась Каштана. – Садитесь к костру. Посмотрю я на вас.

– Дорогая моя госпожа, – впервые за долгое время заговорил альв. – Рисковать, знаете ли, незачем. Дети правы. – При слове «дети» Эйя чуть не подпрыгнул на месте. – Надо их связать.

– Всю жизнь связанными не просидят, – отрезала Каэтана. – Я посмотрю. Если они люди, то никакое проклятие им будет не страшно – останутся людьми.

Ну а если нет... – Она не продолжила, но и так всем было ясно.

Близнецы поколебались несколько секунд, затем неуверенно сделали первый шаг, второй и, наконец, решительно придвинулись к огню.

– Спасибо, – сказала Габия.

– Пока не за что, – хмуро откликнулся Джангарай.

– Даже за это – все равно спасибо. – Габия смотрела на мечи Гоффаннона, лежавшие около Каэ.

Ужинали не торопясь, разговаривая о пустяках, будто находились дома, за дружеской трапезой, и никаких забот не имели. Только альв изредка поглядывал на близнецов и беспокойно придвигался поближе к Каэтане, которая после сегодняшней демонстрации силы казалась ему даже надежнее, чем обычно.

Луна медленно и лениво выползла из-за деревьев и зависла прямо над головами замерших у костра людей.

– Полночь. – Ровный голос Ловалонги ворвался в натянутую плотной тканью тишину; она лопнула и просыпалась на землю множеством звуков: стало сразу слышно, как трещит костер, пробираются в темных зарослях ночные животные, вышедшие на охоту, как шарит по земле Бордонкай, нащупывая на всякий случай рукоять своей секиры.

Очертания близнецов стали слегка размытыми, в их силуэтах проглянул иной облик, словно новую плоть ткали из лунных лучей невидимые ткачи. Еще немного, и уже трудно стало разобрать, волк или человек сидит рядом у костра и пристально вглядывается в тебя светящимися желтыми глазами.

Каэтана коротко взглянула прямо в глаза Габии:

– Если ты человек, а не рабыня, то ты сейчас же вернешься,

Прошло еще одно, самое долгое, самое страшное мгновение, и у костра опять сидели брат и сестра, близнецы, друзья. Оба с обожанием смотрели на людей, которых им приказано было убить.

– Я почувствовала, что волчица во мне – это я, а не мое проклятие. А если это я, то мне и управлять двоими поступками. Хочу – превращаюсь, хочу – не превращаюсь. Не хочу крови, и не будет ее никогда. Это казалось так просто!

– Боюсь, что это просто только в присутствии госпожи Каэтаны, – неожиданно вмешался альв, обращаясь к Табии.

– Да, наверное, -согласился Эйя.-Госпожа Каэтана сильнее Кодеша, хотя она и не богиня, а он бог.

Опять наступила тишина, которую разорвал тонкий девичий, очень уставший голос: