Обсуждение стратегии захвата крепости заняло весь остаток дня, вплоть до ночи.

Было слышно как артиллерийские батареи: одна тридцать и две по двадцать орудий пристреливали намеченные зоны. Одна вела огонь по ближайшей башне, а две другие навесным огнем пыталась отогнать защитников крепости от переднего края вала стреляя навесным огнем: шипящие и сильно дымящиеся бомбы летали к крымчакам с завидной регулярностью.

После того как выступили командиры, генерал-поручик принял первоначальный план, но с некоторыми изменениями. Командующий предлагал вариант атаки вала в предрассветных сумерках с одновременным использованием артиллерии, конницы и пехоты. При этом конница должна была разделиться на два отряда и барражировать в пределах видимости крымчаков, основной удар был направлен на бомбардируемый центр. Из-за того, что полоса земли, соединяющая материк и полуостров была всего лишь длинной в восемь верст приходилось думать о тактике прохода с максимальной скоростью, потому как по валу частенько проскакивали разъезды степняков, а это в свою очередь значит, что они могут в течение десяти- пятнадцати минут перекинуть подкрепление с любого направления. Именно последнее обстоятельство и решило исход обсуждения. Полковник Русских витязей и командир Тульского пехотного полка предложили разделить силы на три неравные части и атаковать степняков не сразу, а с интервалом в пять- десять минут, тем самым, внося сумятицу и разлад в организацию отпора штурма. В левое и правое крылья армии отправили по два пехотных полка.

Однако атаку вала все-таки отложили на два дня: дабы привести армию в полную боеготовность, а заодно притупить бдительность защитников постоянной бомбардировкой башен и укреплений. Вообще тактика войны в это время опиралась на доктрину захвата крепостей противника, европейские генералы почему-то считали, что, владея укрепленными участками: будь то город или крепость можно решить исход войны. С одной стороны это действительно так, при условии, что вся область находится в руках одной стороны, и нет препятствий для захвата остальной территории. Тем самым создаются условия для косвенного "выживания" противника с захваченной территории, однако в реальности подобного не было ни в одной войне: сражающиеся не отдавали города и крепости просто так, да и умные люди знают, что истинная несокрушимая крепость – это сам человек.

Много позже, почти век спустя эту доктрину сломал бы величайший командующий войсками – генералиссимус Александр Васильевич Суворов, именно он говорил о том, что завоевание любого края или области может быть осуществлено только после того как будет разбита армия врага и не раньше. Но теперь, когда на троне России сидел Алексей Второй вся военная доктрина поменялась: возведение долгосрочных полевых крепостей, введение стрелковых взводов в ротах и смена приоритетов в войсковых операциях изменили всю доктрину русских войск.

Барон фон Алларт никому не говорил о том, что написал государь в последнем письме- приказе, как не говорил о том, какие заметки отправлял царю, что предлагал сделать и как это осуществить. Генерал, распуская офицеров, остался сидеть в кресле, он не замечал суету денщика: давнего слуги. Командующий думал об исполнении приказа. Да и как тут не задуматься если сказано едва ли не открытым текстом изжить враждебные улусы, хорошо, что хоть о казнях ничего не было, а то ведь на Кубани помнится, и людей сжигали. Правда, там калмыки сверх меры пошалили, но благодаря столь радикальному методу и удалось относительно бескровно и быстро замирить тамошних степняков, да и княжеские роды черкесов приятно удивили – вовремя подсуетились и выставили на перевалах отряды, закрывающие дорогу возможной помощи кубанским татарам со стороны Дагестана.

Мысленно чертыхнувшись, Людвиг махнул рукой на будущее и постарался сосредоточиться на главном – захвате Перекопа…

Два дня пролетели как один миг: солдаты чистили оружие, проверяли целостность штыков, смотрели амуницию. В общем, шла обычная рутинная армейская жизнь.

Единственное, что не вписывалось в стройную жизнь осадного лагеря, была постоянная, почти не прекращающаяся орудийная канонада: боги войны ревели постоянно. Добиться поставленной задачи артиллеристы не смогли, слишком крепкой оказалась башня на валу, а узнать оказался ли действенным огонь "кубышек" и картечных зарядов в жестяных картузах не представлялось возможным: на вал степняки поднимались редко, в основном наблюдатели лазали проверить на месте ли полки или нет. Странно одно – зачем постоянно посылать наблюдателей, если есть гарнизон башни? Видимо у янычар имеется дополнительная задача или ни командующий ни кто-либо из командиров не улавливали некий смысл всех защитных мероприятий крымчаков.

Но вот наступили предрассветные сумерки: знамена полков зачехлены, барабанщики- виртуозы взяли наизготовку палочки, а флейтисты и горнисты приготовились играть маршевые отрывистые мелодии. Солдаты выстроились в колонны по шесть: пять рядовых и справа капрал. Четыре полка заблаговременно ушли на правое и левое крылья армии.

Вот- вот должна начаться орудийная канонада – последний штрих в начинающемся штурме.

— Солдаты! Каждый из вас любит свое Отечество и готов отдать за него жизнь – это знает каждый! Но те, кто стоит на валу, — генерал Алларт резким движением вскинул руку в сторону Перекопа. — Да-да эти разбойники, тати недостойные ходить по земле многие годы убивали и грабили русский народ! И пусть я родился в Саксонии, но душа моя с первых дней приросла к бескрайним могучим просторам России. Так дадим же этим скотам, по недоразумению зовущимися людьми, то, что они заслужили: штык в пузо, пулю в грудь и саблю на шею. За Бога, Царя и Отечество!

Не было криков, как не было и восторженного подбрасывания треуголок и кепок, постепенно приходящих на смену громоздким и неудобным армейским европейским шляпам. Солдаты и офицеры смотрели на генерала с решимостью, их горящие взоры могли испугать любого врага. Почти сразу по команде заиграли барабанщики и флейтисты им вторили горнисты.

— Левой! Левой!

— Шире шаг!

— Штыки подтянуть!

Стоит заметить, что замена багинетов на штыки, закончившаяся два года назад не коснулась основ ношения оружия: трехгранные штыки, как и вставляющиеся в дула багинеты солдаты носили на портупее, с левой стороны, чтобы удобнее было выхватывать из чехла. Обычно на исполнение команды солдату требуется не больше 4–5 секунд, время достаточное, для того чтобы после залпа рота или взвод могли перейти в штыковую или обороняться от атаки кавалеристов.

Небольшой туман, ползущий по земле до последнего скрывал силуэты марширующих солдат. Колонны воинов несли осадные лестницы, у каждого пятого на плече болталась в такт марширующему сумка с тремя гранатами, столь удобными в осадах, когда важно не дать противнику высунуться из-за стены и вместе с этим причинить какой-нибудь урон.

Спустя десять минут после начала канонады ушедшие на правое крыло полки: Пермский и Муромский, под барабанный бой двинулись к валу. Шли двумя полковыми колоннами по шесть человек в ряд, сержанты шли впереди взводов, командиры рот справа от первого взвода. В случае нападения такое полковое построение может быстро образовать каре или встать в трехшереножный строй и сразу с марша выступить в бой.