Несколько травинок, сумевших вместить в себя целый мир.

А больше Рогмо ничего не видел – было слишком темно.

И вдруг из тьмы и мрака выступили несколько фигур. Одна из них – исполин в черных доспехах – встала между телом Рогмо и краем уходящего в никуда тоннеля. И бездна, ворча, словно побитый пес, отступила перед ним. Бездна уже знала этого непреклонного гиганта и боялась его. Полуэльф почувствовал, как разжались ее костлявые, ледяные пальцы, державшие его за сердце.

Вторым Рогмо увидел га-Мавета. Желтоглазая Смерть подошел к нему, смущенно улыбаясь.

– Мне очень жаль, Рогмо, что нам довелось так встретиться, – сказал он печально. И положил руку на плечо эльфийского короля. – Пойдем, если ты можешь.

Рогмо поднялся и широко улыбнулся га-Мавету:

– Спасибо, что не оставил меня. Пойдем поскорее.

– Она ждет, – сказал бог. – Можно, я провожу тебя?

– Конечно, – откликнулся полуэльф.

Сейчас, когда черный исполин стоял между ним и пространством Мелькарта, у Рогмо было достаточно сил, чтобы не только отойти от края этой бездны, но и навсегда уйти от нее.

Светлая, словно сотканная из травы и лунных лучей, дорога уходила в бесконечную высь. Этой дорогой двигались сияющие души, и Рогмо в первый момент замешкался, не решаясь ступить на нее.

– Это путь в Царство Мертвых? – спросил он у га-Мавета.

– Конечно нет, Рогмо Гаронман. Поэтому я и прошу позволения сопровождать тебя по этому пути хотя бы немного.

Рогмо как ребенок вцепился в ладонь однорукого бога и сделал первый шаг. Дорога приняла его, подхватила и понесла на себе в какое-то бесконечно чистое пространство. Га-Мавет стоял и озирался.

Уходя, Рогмо обернулся и помахал рукой черному исполину.

Дорога вдруг разошлась в две стороны. И полуэльф остановился, раздумывая. Он не знал, в какую сторону ему пойти, потому что душа неясно ныла и рвалась на части.

– Я понимаю, – сказал полуэльф, обращаясь к тому, кто томился внутри него все это долгое время. – Я понимаю. Только что же мне делать?

– Отпусти его, – посоветовал га-Мавет.

И тогда наследник Энгурры, сын эльфа Аэдоны и смертной женщины, задорный и веселый меченосец Рогмо, обратился к легендарному и могущественному королю эльфов Гаронману.

– Ты свободен, – сказал он. – Мы расплатились по счету, и теперь ты волен идти куда захочешь.

А потом он испытал сильную, но мгновенную боль: будто лунный клинок обрушился на его душу и разделил ее на две половины. И вот уже светлый и сияющий эльф стоит рядом с Рогмо, глядя на него с любовью и нежностью. Когда эльф ступил на дорогу, она вытянулась дальше и стал виден ее конец, которым она упиралась в море. Лазурное, спокойное, рассветное море, где своих повелителей ждали их дети и подданные – и среди них князь Аэдона, Мердок ап-Фейдли и все прощенные морлоки, чьи души были отпущены на свободу королем Рогмо.

– Пойдем? – спросил Гаронман.

– Нет, – мотнул головой Рогмо. – Мне вон туда! – И указал в ту сторону, где утопал в зелени маленький храм с изогнутой изумрудной крышей и где веселый дельфин летел на вздыбленной волне. Там, в священной роще Салмакиды, было у него одно любимое местечко, и душа Рогмо стремилась туда со всей силой.

– Ты уверен? – сияющий эльф взял его за руку. – Тебя ведь ждут. Ты знаешь, как тебя ждут, и все равно отказываешься?

– Теперь да. Но ты скажи отцу, что я очень хочу быть вместе с ним, что я очень хочу быть с вами со всеми и, возможно, однажды приду. Но если это случится, то после, потом.

Царственный эльф и его преемник обнялись на дороге и расстались – уже навсегда.

Когда Рогмо сделал первый шаг в выбранном направлении, в Сонандане в Храме Истины высоко взметнулось зеленое пламя, и огненный шар лопнул в груди великой Кахатанны, как случалось всякий раз, когда она принимала к себе души своих детей.

Тело последнего эльфийского короля Рогмо из рода Гаронманов с величайшими почестями предали земле у подножия Медовой горы Нда-Али.

Эльфы сами собирали своего повелителя в последний путь. Они омыли Рогмо в морских волнах, убрали его цветами и опустили в глубокую могилу. Затем каждый из них бросил в нее по букету цветов. И уже потом подошли стоявшие все это время в почтительном отдалении Безумные хассасины. За несколько часов они возвели над могилой короля Рогмо высокий холм.

Морлок скрылся в ту минуту, когда стало ясно, что бездна не поглотит эльфа.

Манакор Гаронман отправился после похорон в Сонандан, чтобы там принести присягу на верность новой королеве эльфийского народа, Интагейя Сангасойе, Богине Истины и Сути. И прочие эльфы благословили его на это деяние.

Спустя два или три дня после похорон жители Эль-Хассасина увидели на холме большую процессию странных существ – маленьких, бородатых, в огромных башмаках. Только, вопреки обыкновению, гномы сменили свои яркие наряды на черные плащи с капюшонами.