– Ладно, пойдем на пост, – согласился кто-то из них, но Костя не понял, кто.

Однако в кирпичный домик с зарешеченными окнами не зашли. Экс-гаишники указали приятелям на заднее сиденье своей машины. Обычный бензиновый «Шевроле» с печально знакомой окраской ГИБДД Российской Федерации. Бывший мент со странным именем Гер уселся за руль, Серый разместился на переднем пассажирском кресле. Воцарилась многозначительная тишина. Ганя толкнул Костю локтем.

– Что ж, по сто бон на каждого, и вы нас отпускаете, – взял быка за рога Муконин.

– Это несерьезно, – кисло бросил Гер.

Костя разглядел сморщившееся лицо Гера в зеркале салона, что вверху лобового стекла.

Бог мой, до чего знакомая ситуация, подумалось Муконину! Вот так всегда было в этой стране: менялся социальный строй, территориальный уклад, рушились одни идеалы и приходили другие, но люди оставались теми же. И немудрено, ведь жить за счет ближнего можно под любыми масками.

– Ладно, по двести бон, – начал торговаться Костя.

– У нас, знаете ли, в Челябинске, – вдруг заговорил Серый, – ваши боны приживаются крайне неохотно.

«Надо же, вы еще и культурно выражаться умеете!» – чуть не вырвалось у Кости.

– Ясно, – сказал он вслух. – Тогда поговорим о долларах. По десятке каждому. Идет?

– Нет, это все несерьезно, – заладил Гер.

Костя тупо уставился на круглые циферблаты «Шевроле» со стрелочками и штрихами. Внутри все вскипало.

– Хорошо, четвертак на двоих, – вздохнул он.

– Каждому, – вставил Серый, и дорожники удовлетворенно переглянулись. Костя цокнул языком, покачал головой.

– Ну знаете, это уж слишком.

– А вы знаете об указе мэра Челябинска за номером двести пять? Всех, въезжающих в город с боевым оружием, сажать в обезьянник? – заявил Гер. – Независимо от наличия чипов и мандатов. Вплоть до выяснения всех обстоятельств.

– Правда? Ладно, мы согласны на полтинник, – сказал Ганя, положив руку на плечо Косте.

Серый тут же достал из «бардачка» книжку (Костя успел выхватить название: «Административный кодекс Российской Федерации»), раскрыл где-то посередине и протянул назад:

– Сюда вложите.

Муконин вытащил из джинсов портмоне, выудил из разбухшей пачки пять купюр по десятке и пристроил в книжку. «Кодекс» сразу перекочевал обратно. Гер раскрыл его перед глазами, моментом убедился, что все правильно.

– Вы свободны, – бросил он.

Взял лежавший на панели чип-мандат и протянул назад.

Костя забрал документ. Вслед за Ганей вылез из патрульной машины.

В «семерку» вернулись быстро, без оглядок.

– Хорошо, что они еще наш личный автомат не углядели, – заметил Ганя, когда уже садились в салон.

– Ага, плюс моего «Грача», – с грустной иронией сказал в ответ Костя.

Тронулись, поехали. Когда удалились на несколько метров, Муконин прикурил сигарету и жадно затянулся.

Костя решил не огибать Челябинск по окружной дороге, а ехать прямо. По городу прокатились почти без разговоров. Настроение, понятно, у обоих упало до нуля. Уже на своей территории шеф не помог, потому что не было связи. Да и помог бы? А что ожидать дальше?

Раньше Костя появлялся в Челябинске несколько раз, но все проездом, транзитом по железной дороге. Едва успевал прошвырнуться по центру. Вот и теперь история, можно сказать, повторилась.

Южноуральский город по-прежнему оставался по-своему красивым, но чем-то похожим на Екатеринбург. Такие же улицы со старинными пятиэтажными домами, с торчащими кое-где исполинами-небоскребами, с тревожным движением людей, с бросающимися в глаза контрастами нового времени – нищие попрошайки у парадных входов и крутые водородные автомобили на парковках; черные окна недостроенных многоэтажных башен и красочные лозунги на их цоколях с патриотическим уклоном. Однако же восхвалялась тут не Уральская Республика, а просто Южный Урал. Типа того:

Лишь в одном месте попались слова «Уральская Независимая Республика». В центре, на здании мэрии было вывешено:

Костя намеренно проехал через центр. Широченная площадь Революции, побольше, чем площадь 1905 года. И памятник Ленину сохранился в нормальном состоянии – никто его не подрывал. Тут вообще всегда было спокойней, тише, думал Костя, и как будто чувствовалось уже слабое, но такое манящее и милое дыхание юга. А на выезде с площади активно производилось воздвижение лазерного постамента для трехмерной рекламы, как в Екатеринбурге. Челябинцы, видимо, решили не отставать от столицы республики и взялись за создание своего трехмерного великана. И где только бабки нашли в смутное-то время?