Дверь ложницы приоткрылась также тихо, без скрипа. Сама хозяйка лежала, укрывшись покрывалом по самый нос, только глаза блестели из полумрака. Незван нерешительно остановился. Потом все же прикрыл дверь, шагнул к ложу, осторожно вытащил ее руку из-под накидки, приник губами… Рогнеда не сопротивлялась. Незван был очень ласков и бережен, точно боялся сломать или повредить что-то очень хрупкое. Она почти поддалась, как вдруг резко отбросила его руки, отвернулась к стене, сдавлено прохрипев:

— Не могу! Уйди… прошу тебя, уйди!

Не надо ничего объяснять: Незван любил, а потому понял сразу, также тихо поднялся и выскользнул из ложницы.

Рогнеда проплакала почти до утра. Рядом оказался любящий, ласковый человек, но она прогнала не потому, что не ровня ей, княгине, а потому, что не смогла быть ни с кем, кроме Владимира! Да что же это?! Неужели она действительно обречена всю жизнь любить того, кому больше не нужна?!

Рано утром Незван уехал из Изяславля, даже не забрав денег за работу. Аринья пытливо смотрела в лицо княгини, пытаясь понять, что произошло, но ничего не высмотрела. Глаза чуть красны и припухли. Плакала, что ли? Рогнеда, услышав, что Незван уехал, закусила губу, а потом строго объявила Аринье:

— О нем больше не поминай! Он оказался лучше меня самой. И другого не ищи, не смогу я ни с кем!

Сказала, как отрезала. Но свои раздумья не прекратила. Ей совсем не хотелось вот так зависеть от далекого мужа, который и мужем-то видно себя не считает. Не потому, что желала найти другого Незвана, а потому, что хотела быть свободной от Владимира. Если колдуньи могут привораживать любовным напитком, то должны уметь и делать обратное?

Неподалеку от Изяславля нашлась такая. Седая, страшная старуха с минуту молча жевала беззубым ртом непонятно что, потом прошамкала:

— Не могу… Тебя отвадить от мужа не могу… Твоя Доля такая.

Рогнеда даже разозлилась, да что они все про Долю!

— Попробуй! Я устала уже, ему не нужна, так хоть чтобы не тосковала!

Старуха еще какое-то время пошамкала и вдруг объявила совершенно четко и громко:

— Только ценой жизни!

— Чьей?! — ахнула Рогнеда.

— Ну, если, голубка, твоей, так зачем я тебе нужна? Свою жизнь ты и без меня оборвать можешь. Его жизни!

Видя, как замерла в раздумье княгиня, закивала головой:

— Подумай, хорошо подумай. Если решишь князя погубить, приходи…

Рогнеда шарахнулась от таких слов, замахала руками:

— Что говоришь-то?! Не хочу я князя губить!

Беззубая улыбка раздвинула губы старухи:

— А я знала, что не захочешь. Потому как будешь еще с ним, хотя и не видать тебе, голубка, счастья. Не видать… — сокрушенно повторила колдунья.

Конечно, такое пророчество не добавило спокойствия Рогнеде, но еще раз подумав, она поняла, что ценой жизни Владимира добывать себе волю не будет! И потому что любит, несмотря на все обиды, и потому что с ним дети. Сыновьям без отца в Киеве совсем плохо.

— Княгиня, глянь, — показал за окно Вышан. Рогнеда выглянула и тут же заторопилась на крыльцо.

На бревне, приготовленном для очередного строительства, сидел… Незван! Рогнеда подошла быстрым шагом, глядя на нее, Незван медленно поднялся.

— Ты? — голос выдал волнение помимо воли хозяйки. Хотела укорить, что ушел, мол, плату за работу не взяв, но к счастью не успела.

— Я… — развел руками Незван, — не смог… Забудь про все, княгиня?

Рогнеде стало стыдно, безумно стыдно. Закивала:

— Что ты, что ты… Живи, как прежде.

Незван кивнул, чуть неловко повернулся и отправился в дальний угол двора, где вовсю кипело строительство. С крыльца за ними внимательно наблюдал Вышан. Когда Рогнеда поднялась по ступенькам, вдруг поинтересовался:

— А чего уходил-то?

— Обидела я его, — вздохнула княгиня.

— Ишь, какой гордый!

Строительство Изяславля продолжилось.

Так шли месяц за месяцем… Сначала Рогнеда просто старалась не давать себе роздыху, чтобы не думать о Киеве, о князе и младших сыновьях, потом втянулась и почувствовала себя настоящей хозяйкой.

Киев жил своей жизнью. Там тоже пряли и ткали, валяли шерсть и ковали нужные в хозяйстве вещи, мяли кожи, шили обувь… Но заправляли всем ключники и многие приспешники. Князю не до хозяйства, ему бы с дружиной управиться да с данью разобраться.

Князь Владимир от нечего делать вышел на крыльцо, остановился, оглядывая двор. Праздных не наблюдалось, у каждого было свое занятие. У конюшен гриди чистили лошадей, те переступали с ноги на ногу, похрапывали видно от удовольствия. У поварни челядин, ловко орудуя длинным ножом, свежевал тушу. Второй прилаживал на крюк еще одну, готовились к обеду. Земля под тушей потемнела от крови, руки у челядина тоже красные до самых закатанных рукавов рубахи. Откуда-то доносилось истошное кудахтанье, наверное ловили кур для княжьего стола.