– Слушаю!

Голос прокурора в телефонной трубке смёл всякую сентиментальность и Баглай выпрямился и, глядя мимо Геннадия, заговорил, отстукивая каждую фразу согнутым указательным пальцем о край стола.

– Товарищ полковник? Полковник Баглай. Это мои отличились. Старший лейтенант Карданов.

– Ага! Я тебе говорил, что это твои! Обвели, значит, вокруг пальца. Вот тебе и "не может быть". Ну, теперь готовься. Тебе тоже перепадёт. Сиди в кабинете. Сейчас тебе из округа звонить будут. Пончл?

– Так точно, товарищ полковник!
– Баглай аккуратно положит трубку и покусал нижнюю губу, - Садись, Карданов. Сам понимаешь, не могу я теперь тебя без присмотра оставить.

Некоторое время посидели молча, стараясь не гладеть друг на друга. Зазвонил телефон секретной связи. Баглай вздрогнул и снял трубку.

– Товарищ полковник!
– раздался взволнованный голос связиста, - С Вами будет говорить начальник штаба округа. Соединяю...

Послышалось какое-то будьканье, затем из какофонии звуков возник властный голос, услышав который, Баглай встал.

– Баглай?

– Я слушаю, товарищ генерал-лейтенант!

– Значит, это - твои?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

– Где этот умник? Как его?

– Старший лейтенант Карданов. Здесь, у меня в кабинете.

– Десять суток ареста ему от моего имени!

– Так точно! Понял! Десять суток.

– Вот именно. А дальше мы разберёмся.

В трубке опять раздалось бульканье, но Баглай по инерции продолжил,

– До свидания, товарищ генерал-лейтенант!

– Он уже отключился, - сказал связист.

Баглай хотел было выругать солдата, но вовремя одумася, вспомнив, что система связи не позволяет третьему дицу подслушать разговор. Положил трубку и обратился к Геннадию.

– Вот, Карданов! Начальник штаба округа объявил Вам арест на десять суток. Смею Вас заверить, что это - только начало. Если Вы не против, я лично подвезу Вас до гарнизонной гаупвахты?

– Разумеется, не против, товарищ полковник.

7

Прапорщик записывал в журнал нового обитателя гаупвахты. Задавая вопросы полковнику, он успевал искоса с интересом взглянуть в сторону старшего лейтенанта, который с деловым видом разглядывал убранство небольшого кабинета. Интерес заместителя начальника гарнизонной гаупвахты был неподдельным. Всякое бывало на этой "губе", но, чтобы командир десантников лично привозил офицера из своей части! Такого он припомнить не мог. И настолько он был удивлён, что, докладывая об этом возвратившемуся начальнику гаупвахты, забыл сказать о том, кто арестовал офицера.

Начальник, в звании старшего лейтенанта, явно стеснявшийся своей, далеко не престижной, должности, компенсировал своё стеснение привычкой поиздеваться оад офицерами и прапорщиками, попадавшими под арест.

Толкнув ногой дверь в камеру, старший лейтенант прикрикнул на офицера, лежащего на топчане.

– А ну, встать, когда в камеру заходит начальник гарнизонной гаупвахты!

Геннадий вытащил руки из-под головы , сел, взглянул на погоны вошедшего. "Господи!" - подумал, - "Такой молодой и уже оборзел. Прийдётся заняться воспитанием".

– Вы как посмели назвать эту комнату камерой?! Вы почему зашли не постучавшись? Что это за тон обращения к офицеру Советской Армии? Извольте выйти вон, избавив меня от созерцания Вашего бескультурья и позаботьтесь о том, чтобы здесь провели влажную уборку.

Пауза длилась бесконечно, пока начальник не решился прервать её выходом из камеры. При выходе, он постарался изобразить на лице глубочайшую озабоченность. Дверь ногой он уже закрывать не стал. "Подействовало" - ухмыльнулся Геннадий и снова опрокинулся на спину. Нужно было продумать варианты защиты.

Во-первых, нужно было проштудировать Дисциплинарный Устав. Во-вторых, пожалуй, было бы неплохо изложить на бумаге подготовку и ход выполнения операции. Хотя его до сих пор об этом не попросили, но объяснительная потребуется. В-третьих...В дверь постучали. На пороге стоял солдат с ведром.

– Разрешите? Товарищ старший лейтенант, мне приказали провести здесь уборку.

– Действуйте, молодой человек.

Следом постучал прапорщик.

– Будут ли у Вас какие-нибудь просьбы или пожелания?