Форчун еле успел закрыть люк, когда бомба взорвалась. Сверкающая машина времени умчалась, когда вулкан раскололся и выбросил в ночное небо яростные потоки раскаленной добела магмы. Гигантские трещины зазмеились вдоль всего континента, вызванные чудовищным землетрясением. Огромные участки суши проваливались в кипящую твердь. И тут же горы и цветущие долины, города и деревни затапливало море. Фонтаны лавы расцветали на краткий миг и гасли в волнах, давая чудовищные клубы пара.

А потом наступила тишина.

Ганнибал Форчун снизил корабль поближе к волнующейся поверхности океана. От Манукрониса не осталось и следа. Нормальное состояние темпоральной линии было восстановлено. Галактика была спасена. Стоило это всего сотню тысяч человеческих жизней и сварливого, острого на язык сгустка протоплазмы весом семь килограммов по имени Уэбли.

В оцепенении Форчун ввел координаты места и времени в компьютер, посмотрел на часы и записал информацию в бортовой журнал, потом поднял на мгновение голову, чтобы взглянуть в последний раз на спокойное, залитое лунным светом море. И ухмыльнулся, воскликнув:

– Клянусь Нодиесопом, ни одна чайка никогда не летала так быстро!

– Как ты думаешь, они доберутся до Крита?

– Конечно. Мы же следовали за сигналом до Манукрониса, и он никуда не пропадал. Кого из наших друзей ты посадил на корабль?

– Норни и Лландро.

– А кто это такой?

– Профессиональный вор. Один из организаторов восстания. Кстати, это он тогда отрывал табличку с пьедестала и потом продал тебе лошадь.

Форчун кивнул:

– А зачем ему эта табличка? Уэбли усмехнулся:

– Я задал ему тот же вопрос. Вот что он ответил: «Я долго думал, в чем секрет могущества Кроноса и Йоларабас, и пришел к убеждению, что секрет в этих волшебных значках. Если я пойму, как табличка действует, то стану таким же могущественным властелином. Я никогда не расстанусь с этим талисманом, даже после смерти». Когда я понял, что случится, то предложил ему и Норни спастись. В это время в порту спешно готовились к отплытию десятки кораблей. Многие бежали от бунта. Но мне без труда удалось убедить в образе морского бога одного капитана задержаться. Мне также захотелось спасти парочку лошадей замечательной манукронийской породы. Поэтому Норни и Лландро приехали в порт верхом, хоть Лландро и смертельно боится лошадей. Надеюсь, что, добравшись до Европы, они будут должным образом пропагандировать культ Нодиесопа, который будет курировать не только море, но и лошадей. Все правильно получится?

– Что именно?

– С культом Нодиесопа?

– Зачем в Европе Нодиесоп?

– Ты еще не понял? Нодиесоп — это же Посейдон, произнесенное задом наперед. Надеюсь, я не подверг опасности темпоральную линию?

– Что было дальше?

– Едва мы успели отплыть, как начался этот ужас. Взорвался вулкан. Целый континент стал погружаться в океан у нас на глазах. Мы все видели, поднявшись на полсотни метров на огромной волне цунами. Множество кораблей погибло, но наш уцелел. А потом я превратился в чайку и покинул их.

– Понятно. Что за припасы на борту этого ковчега?

– Пища, одежда, инструменты, зерно, шесть тысяч литров пива и десять бочонков разного вина…

– Будем надеяться, что они доберутся до Крита без всяких проблем, хваля Нодиесопа.

Уэбли засмеялся:

– Мне понравилось быть богом, но я не хотел бы продолжать эту карьеру. Интересно, почему Кронос ввел культ Золотой богини, а не обожествил вулкан? В этом было бы гораздо больше эффекта. И почему мужчины Манукрониса так легко приняли главенство богини при всем своем презрении к женщинам?

– Они были обычными мужчинами, — ответил Форчун.

– Что это значит?

– Обычный мужчина довольно рано приходит к заключению, что на самом деле не все в жизни он делает хорошо. Самый искусный воин, блестящий бизнесмен, великий любовник или художник чувствует свою ущербность в одном. В области секса и продолжения рода он всегда уступает женщине.

– Люди придают большое значение сексу, — заметил Уэбли. — Но неужели для мужчины это жизненно важно?

– Жизненно важно! — фыркнул Форчун. — Ведь вклад обычного мужчины в продолжение своего рода требует от него десяти секунд труда. А женщина делает самую важную часть работы. Вот что наносит ему моральную рану. Он здесь никогда не добьется успеха, но почти любая женщина может родить. И в раздражении мужчина делает великолепную вещь — он провозглашает всех женщин низшими.

– Тогда почему он молится богине? Форчун усмехнулся:

– Потому что это отделяет чудо рождения от женщины. Отсюда культ Богини-матери. Идея священна, но настоящие женщины — объект презрения, собственность, которую можно использовать, продавать, менять, не принимать в расчет и, конечно, никогда не уважать и не давать ей равный статус с мужчиной.