— Все зависит от вас, от ваших хлопот.

— Да, да. Я говорил с батюшкой; он такой патриот, к тому же земляк ваш, он очень желает видеть ваше благородие, и тоже иногда читает «Марицу». Пойдемте, если угодно, — сказал псаломщик Хрисантову.

— Пойдем в школу, — сказал Иванов. — И позовем туда батюшку, кмета — он, наверно, теперь дома — и других, кто поименитей.

В это время опять появился откуда-то умалишенный избиратель, порывисто схватил Хрисантова за руку и впился в него взглядом. Хрисантов выдернул свою руку с содроганием, какое бывает, когда наступишь на лягушку.

Но учтивый псаломщик решил познакомить их:

— Это Стоян Марчов, ваше благородие, наш почтенный собрат, из нашей деревни, но теперь блаженный… Он очень рад вам.

— Ладно, ладно, идем в школу, — с досадой перебил Иванов и потащил Хрисантова дальше, во избежание более близкого знакомства с блаженным.

— Прощайте, прощайте, прощайте! Эх, прощайте, братцы! — громко напутствовал их любезный помешанный.

Видя, что гости направляются в школу, музыкословесный побежал вперед, потом остановился, вернулся к Хрисантову и шепнул ему:

— На мой счет будьте уверены: я все сделаю. Оставьте мне бюллетени, я их заполню. Кмет хороший человек, а батюшка — ваш земляк… Прошу покорно.

И опять побежал вперед.

Тут навстречу им вышел священник. Это был человек лет сорока, черноглазый, сухощавый, с желтым лицом и желтыми белками, будто он страдал желтухой. Левое ухо его было заткнуто большим куском ваты, высовывающимся наружу, словно любопытствуя посмотреть, что делается на дворе…

Музыкословесный подбежал, схватил его за руку и подвел к Иванову и Хрисантову:

— Батюшка, имею честь: его высокоблагородие болгарский просветитель и жертвователь народу своему, господин Хрисантов, ваш земляк.

Это означало: честь имею познакомить вас с господином Хрисантовым.

Священник несколько раз усердно кивнул головой и подал руку.

— Как поживаете, батюшка? В добром ли здоровье? — осведомился Хрисантов, мельком взглянув на что-то огромное, белое, украшающее левое ухо славного священнослужителя.

Тот улыбнулся.

— Благодарю, благодарю, ваше превосходительство! — И он вытаращил свои желтые глаза, в которых застыло какое-то испуганное выражение.

— Господин псаломщик сказал мне, что мы земляки. Это правда?

— Да, ваше благородие, — вмешался псаломщик, — они тут два года без трех месяцев и любят вас, ваше благородие!

Хрисантов, ожидая другого ответа, продолжал вопросительно смотреть на священника.

Но тот только кивнул головой.

— Вы из какого семейства в нашем селе? — спросил Хрисантов интересного собеседника.

Тот опять кивнул и промолвил:

— Да, да, здесь, здесь.

И засунул вату поглубже в ухо.

— У него ухо болит, ваше благородие… оттого и вату носит, — объяснил псаломщик и прибавил, понизив голос: — Весьма достойный священнослужитель.

— Mon cher, mais qu’est ce que vous parlez avec ce bonhomme le pr^etre, [28] — со смехом спросил Иванов.

— Mois je n’en sais rien, — пожав плечами, ответил Хрисантов. — Il me sembl tr`es b^ete. [29]

— Туговат на ухо, — шепнул ему Иванов.

— Что?

— Глухой, — прибавил Иванов вслух. — Говори ему громче.

Хрисантов поморщился.

— Только что — тот, сумасшедший… Теперь глухой… А этот льстивый псаломщик! — сказал он с горькой усмешкой и шепотом прибавил: — Да тут с одними идиотами приходится иметь дело!

— Это — интеллигенция Дермендере, — многозначительно шепнул Иванов в ответ.

Войдя со священником и псаломщиком в школу, приезжие нашли в классной комнате несколько крестьян, которые, увидев господ из Пловдива, сняли шапки и протянули руки — здороваться.

Псаломщик представил их.

Один был кмет — белокурый парень с довольно умным лицом; другой — учитель, с длинными, нестрижеными волосами; остальные — люди не должностные, но именитые. Комната была совершенно пустая, с разбитыми стеклами и одним-единственным украшением — портретом Алеко Богориди {135} . Атмосферу наполнял запах чеснока.

Разговор сразу пошел о выборах. Иванов как лицо, непосредственно не заинтересованное, после нескольких патриотических фраз авторитетным тоном рекомендовал избрать в депутаты господина Хрисантова — кандидата, которым они будут гордиться, и т. д.