Джой?

— Иногда мне кажется, что в его лице проступают черты двадцатилетнего юноши.

— Вот это я и имел в виду. Иногда это меня раздражает… ты говорила о нежелании мужчин считаться с подрастающими сыновьями. О, только бы он вернулся! Только бы вернулся! Я постараюсь измениться. Стать ему другом.

Взволнованная и смущенная его откровенностью, она прошептала:

— Ты не сможешь…

— О Господи! Я буду относиться к нему как к равному. Ты знаешь, я всегда отказывался взять его в полет, откладывал «до следующих каникул, старина!»… Не потому, что боялся. Я бы взял любого ребенка. Но я думаю… — Признание оказалось для Рекса нелегким. — Подсознательно я хотел задержать его на земле. Но теперь, старина, — пробормотал Траверс, словно давая клятву, — в будущем…

Тут Рой насторожился, поднял голову и глухо зарычал.

— Тихо! Слушай! — слабо вскрикнула Джой.

Шаги! Это шаги.

Наступила томительная пауза… наконец… да, наконец в тишине послышались осторожные, как у канатоходца, шаги по гравиевой дорожке.

Собака снова заворчала, взмахнула хвостом и, мягко и быстро ступая, проскользнула к лестнице.

Джой и Траверс напряженно вглядывались в темноту.

Резко, словно выстрел, прозвучал голос Траверса:

— Кто там?!

— Привет, дядя Рекс! — донесся беззаботный голос. Легкая фигурка уверенно двигалась по садовой дорожке прямо к балконным ступеням. — Это всего лишь я.

— У тебя все в порядке?

— Вполне. Прекрасно провел время! Ну, горе мое! Собака ласково терлась о его ноги. Наконец-то он вместе с ними. Джой включила свет. Он упал на светлые взъерошенные волосы Персиваля Артура, на его серый фланелевый костюм, слегка великоватый, на лицо, запыленное, грязное, и блестящие восторгом глаза.

— Привет, Джой. Вы сегодня припозднились, не правда ли? — В его дисканте звенела бравада. — Давно пора спать…

Траверс оборвал его голосом, которого ни племянник, ни Джой никогда раньше не слышали:

— Где ты был?

— На Корсике, — ответил Персиваль Артур.

— На Корсике?

— Слетал с одним человеком, — объяснил Персиваль Артур, сын пилота, капитана Фитцроя. Восторг сиял в его глазах, звенел в голосе. Что-то произошло с этим Ариэлем. Он был уже не тем постреленком, который, убегая утром, крикнул: «Меня не будет». Так изменился! — И обратно на самолете, очень быстро — раз, два, три, и порядок. Случилось так, что…

— Я не желаю слушать об этом, — с усилием произнес Траверс.

Почему он так злится? Он был настолько сердит, что едва мог говорить. После кошмарных часов ожидания, когда ему мерещилось, что мальчик потерялся в горах, разбился в ущелье или стал жертвой иной опасности, — увидеть его живым, невредимым, сияющим… Он, с кем Рекс отказывался подниматься в воздух, был воровски увезен на Корсику каким-то незнакомцем и теперь наслаждался своей дурацкой выходкой. И хоть бы что! После всего пережитого Рекс Траверс с удовольствием отделал бы этого молокососа.

— Не хочу ничего слушать. Иди спать.

— Рекс! — воскликнула Джой. — А он что-нибудь ел?

Собравшийся уже исчезнуть, Персиваль Артур обернулся и благодарно улыбнулся ей. Такой улыбкой он будет и через пять, десять, пятнадцать лет встречать проявление женской заботы о себе.

Продолжая улыбаться, Персиваль Артур с достоинством произнес:

— Благодарю. Мы обедали.

На последнем слове голос дрогнул.

Мальчик повернулся и вышел.

Звук сдавленного истерического смеха заставил Траверса оглянуться. Джой, скорбно сидевшая на краешке стула, содрогалась от рыданий, пряча лицо в ладонях.

Он подошел к ней.

— Джой! Не надо. О чем теперь плакать?

— Я не плачу…

— Ну, перестань, все!

— Я уже перестала. Это потому, что… — Слова опять потонули в рыданиях. — Так благодарна тебе.

Переведя дыхание, Рекс сказал:

— Боже милостивый, а я тебе! Ты держалась так мужественно, так стойко. Ты успокоилась, дорогая?

Это «дорогая» вырвалось так естественно, что, казалось, можно позволить себе присесть на стул рядом с нею, нежно отвести руки от заплаканного лица, ласково приподнять за подбородок…

Ее лицо было по-детски беззащитным, глаза полны слез. Она моргнула, и теплые капли, словно дождик, упали ему на руку.

— Нет носового платка, — прерывисто прошептала

Джой.

— Вот, возьми. — Траверс достал из кармана белого льняного халата платок, хранивший слабые запахи табака «Данхилл», свежего белья, лавандовой воды и кожи бумажника.